Страница:
112 из 186
Он бросил писать, никого не хотел видеть. Он не отсылал вас от себя, господин Страуд. Он отослал себя от всего мира, от всех людей. И я ушла в изгнание вместе с ним. У нас в доме всегда были опущены портьеры, даже в солнечные дни. И ставни закрыты. Пока он еще хоть немного видел, он писал домашние портреты при свете лишь свечей и ламп. Все остальное, все его поместье прогоркло, словно жир.
— Но, скажем, портрет вашей матери написан отнюдь не в мрачных тонах.
— Я никогда не видела его. — Ее грудь вздымается в волнении. Она опускает руку с лампой, и ее лицо погружается в тени. — Ну же! Станьте моими глазами, господин Страуд. Что на этом портрете? Как изображена моя мать?
— Она… фигура расположена в центре холста… сидит в летнем саду необычайной красоты. Она ждет ребенка.
— Расскажите же, как она выглядит?
— Он успел лишь набросать контуры.
— И он послал за вами сегодня вечером именно из-за этого портрета?
Они молча глядят в глаза друг другу. Наконец Синтия делает легкий реверанс, шурша платьем. Уильям кланяется в ответ с важностью олдермена. Она вот-вот уйдет; ему приходится крепко держать себя в руках, чтобы сохранить самообладание. Открыв дверь, она останавливается на пороге и поднимает лампу повыше — ровно настолько, чтобы хорошо видеть гостя и быть видимой ему.
— Я — единственное из его творений, что не остается неизменным, — говорит она.
1650
Ей казалось, будто гора дышит.
|< Пред. 110 111 112 113 114 След. >|