Последние заморозки   ::   Пермяк Евгений Андреевич

Но можешь ли ты с уверенностью сказать,что не окажешься потом такой же несчастной, как Лидочка Сперанская?

Серёжа произнёс эти слова с дрожью в голосе, отвернувшись, не желая показывать Руфине своих глаз. А она хотела видеть их, поэтому повернула его голову и, держа её в своих руках, смотрела ему в глаза.

— Говори все, Сергей. Говори… наверное, я стою этого…

— Не надо так, Руфа. Ты же знаешь, я не могу унизить тебя. Ты никогда не очутилась бы в положении Лидочки Сперанской. Но если бы оказалось, что Миша Дёмин или кто-то другой покинул потом тебя, так же, как Андрюшка Кокарев Лиду, то все равно я бы пришёл к тебе и предложил назваться Векшегоновой.

Этого признания не ждала Руфина. Так ей не признался бы никто и никогда. И если бы даже признался, то можно ли было бы поверить его словам? Вот он, этот заводской человек, о котором говорила мать. Вот оно, повторение её отца. Вот человек, который, если понадобится, выроет нору и поселится там, выдолбит дупло и назовёт его домом. Может схватить её в охапку и вынести через горящий лес.

Руфина взяла руку Сергея и, прильнув к ней, поцеловала. Рука пахла порохом и ружейным маслом.

— Какая у тебя большая душа, Сергей Романович Векшегонов. И чтобы отплатить тебе за то, что ты сказал, я обещаю исполнить любое твоё желание.

Руфина, легко вспрыгнув, сбросила разлетайку, накинутую на плечи поверх сарафана, и пустилась в пляс.

— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра!.. Ля, — напевала она знакомую мелодию из «Кармен», придумывая новые слова.