JК
Последние заморозки :: Пермяк Евгений Андреевич
Страница: 208 из 211На одной улице жить. К тому же родня. Гладышевы как-никак по женской линии Векшегоновы.
Серёжа наотрез отказался получать вознаграждение за труд, который он вложил в этот домик. Деньги выглядели обидной платой. Зато подарок, от души купленный счастливым Виктором Николаевичем, очень обрадовал Серёжу. Виктор приехал на новеньком мотоцикле и сказал:
— Сергей! Уж мы-то с тобой никаким боком недругами не можем быть.
— Конечно, — ответил Серёжа.
— А если «конечно», то вот тебе конь-огонь, и давай обнимемся на виду всей Старозаводской улицы.
И они обнялись.
Это видел из окна Алексей, не высидевший в Гагре и трех недель. Ему приятно было видеть брата, достойно развязывающего примирением путаный узел больших и малых обид.
Вскоре Серёжа снова пришёл в дом с башенкой. Отрезок трубы для сгона и муфта с контргайкой по-прежнему лежали у батареи, рядом с газовыми клещами. Сурик в консервной банке высох, но на дне ещё сохранился слой краски, пригодной в дело.
Не прошло и десяти минут, как Серёжа сказал Руфине:
— Теперь все, Руфина Андреевна. Присоединена последняя батарея.
Улыбаясь, Серёжа подмотал льна между муфтой и контргайкой, подмазал суриком, и затем, как говорят сантехники, он законтрил последний сгон.
— Спасибо, Серёжа. — Руфина протянула руку. — Не сердись и прости меня…
— А я и не сержусь. Я даже доволен за тебя. Ты из всего возможного нашла самое лучшее.
Серёжа наотрез отказался получать вознаграждение за труд, который он вложил в этот домик. Деньги выглядели обидной платой. Зато подарок, от души купленный счастливым Виктором Николаевичем, очень обрадовал Серёжу. Виктор приехал на новеньком мотоцикле и сказал:
— Сергей! Уж мы-то с тобой никаким боком недругами не можем быть.
— Конечно, — ответил Серёжа.
— А если «конечно», то вот тебе конь-огонь, и давай обнимемся на виду всей Старозаводской улицы.
И они обнялись.
Это видел из окна Алексей, не высидевший в Гагре и трех недель. Ему приятно было видеть брата, достойно развязывающего примирением путаный узел больших и малых обид.
Вскоре Серёжа снова пришёл в дом с башенкой. Отрезок трубы для сгона и муфта с контргайкой по-прежнему лежали у батареи, рядом с газовыми клещами. Сурик в консервной банке высох, но на дне ещё сохранился слой краски, пригодной в дело.
Не прошло и десяти минут, как Серёжа сказал Руфине:
— Теперь все, Руфина Андреевна. Присоединена последняя батарея.
Улыбаясь, Серёжа подмотал льна между муфтой и контргайкой, подмазал суриком, и затем, как говорят сантехники, он законтрил последний сгон.
— Спасибо, Серёжа. — Руфина протянула руку. — Не сердись и прости меня…
— А я и не сержусь. Я даже доволен за тебя. Ты из всего возможного нашла самое лучшее.