Последний бой   ::   Федоров Павел Ильич

— Зачем такой сердитый? Ты татарин, да? — Не закрывая расширенных глаз, он резким толчком ладони сдвинул на затылок летную, с голубым околышем, пилотку.— Он — татарин!

— Нет, я русский.

— Татарин! Так разговариваит!

Я попытался объяснить ему, что вырос среди татар и у меня там много друзей:

— Но не было таких, чтобы так скверно ругались.

— Латно, земляк, прости, болше не буду,— тихим, виноватым голосом проговорил Сабир.

— Ты забываешь, что он командир, лаешься, лезешь с разными дурацкими поучениями и упреками. Надоело нам! — проговорил Сергей.

— Конешно, командир... Хм...— Сабир поскреб за ухом.— Если бы хоть фуражка была, какой есть у нашего командира полка, товарищ Гришин. С кренделем тут! — Сабир шлепнул себя по пилотке. Молоток и серп есть, а тут шляп... Вот у нас там, в селе, тоже и русские жили, мечеть была и церковь. Когда все в колхоз записались, палнамоченный приехал, собрание созывал и говорит: «Мы вам даем семенной материал пшеница, а у вас складывать яво некуда. Один наротный опиум надо закрывать... Что закроем, церковь или мечеть?» Татары кричат, что надо закрывать церковь, а русские — давай мечеть. Яралаш такой пошел, никакого парядка нету. Вдруг один старик поднялся, около своей лысой головы тюбетеем махает, кричит: «Слово мне давай, товарищ палнамоченный!» Тот увидел яво, думает, что мудрый старик, зря тюбетеем махать не станет. Знак ему подал — айда, говори, аксакал. «Напрасно мы тут шумим, столько шапок зря изорвали. Такой простой вопрос... Церковь можно закрывать, а мечеть нельзя...