JК
Последний бой :: Федоров Павел Ильич
Страница: 298 из 314Нигде ни разу не щелкнула задвижка, не тявкнула собака, многие двери сеней и сараев были распахнуты настежь, отовсюду веяло угнетающим запустением. Ясно было, что каратели забрали всех жителей и куда-то угнали.
— Может, войдем и поглядим, а вдруг остался кто? — предложил Артем.
Я промолчал, борясь с желанием подняться, чтобы зайти в крайнюю хату, где недавно нас так радушно встречали.
— Ну как? — тронув меня за плечо, шептал Артем.— Сначала пойду я, а потом подам вам сигнал.
— Понаблюдаем еще. Может быть засада.
На темные крыши с холодно торчащими трубами наплывали сумерки. Совсем почернели окошки в безлюдных избах. Лишь слышно было, как где-то уныло поскрипывают полуоткрытые ставни.
Мы поднялись и задами, через огород, подошли к сенцам ближнего дома. В пустующей кухне на шестке стоял чугун с недоваренной картошкой.
В раскрытом сундуке и на полу валялись скомканно брошенные женская и детская одежда, черепки разбитой посуды. Нас томило желание скорее уйти, чтобы не видеть этого тягостного разорения. Выйдя в огород, быстро надергали табачных корней. Проходя мимо сарая, вспугнул курицу. Первый раз в жизни видел, как домашняя птица круто поднялась на крыло, шумно перелетела через всю улицу и опустилась на другой стороне.
— Так напугана, что летает вроде дикой,— сказал Артем.— Молодец, что не схотела попасть гансу в котел...
Еще прошло четыре томительных дня. Как-то проснулись утром, а вокруг землянки и на просеках белым-бело. Снег шел так густо, что засыпал все наше кострище и опавшую листву.
— Может, войдем и поглядим, а вдруг остался кто? — предложил Артем.
Я промолчал, борясь с желанием подняться, чтобы зайти в крайнюю хату, где недавно нас так радушно встречали.
— Ну как? — тронув меня за плечо, шептал Артем.— Сначала пойду я, а потом подам вам сигнал.
— Понаблюдаем еще. Может быть засада.
На темные крыши с холодно торчащими трубами наплывали сумерки. Совсем почернели окошки в безлюдных избах. Лишь слышно было, как где-то уныло поскрипывают полуоткрытые ставни.
Мы поднялись и задами, через огород, подошли к сенцам ближнего дома. В пустующей кухне на шестке стоял чугун с недоваренной картошкой.
В раскрытом сундуке и на полу валялись скомканно брошенные женская и детская одежда, черепки разбитой посуды. Нас томило желание скорее уйти, чтобы не видеть этого тягостного разорения. Выйдя в огород, быстро надергали табачных корней. Проходя мимо сарая, вспугнул курицу. Первый раз в жизни видел, как домашняя птица круто поднялась на крыло, шумно перелетела через всю улицу и опустилась на другой стороне.
— Так напугана, что летает вроде дикой,— сказал Артем.— Молодец, что не схотела попасть гансу в котел...
Еще прошло четыре томительных дня. Как-то проснулись утром, а вокруг землянки и на просеках белым-бело. Снег шел так густо, что засыпал все наше кострище и опавшую листву.