Потоп. Том 1   ::   Сенкевич Генрик

— И Жмудь?

— Жмудь Понтусик под свою лапу зажал, а лапа у него тяжелая, я его знаю!

— Неужто так пал Радзивилл, тот самый Радзивилл, что силой равен был государям!

— Закатилась его звезда, закатилась…

— Пути господни неисповедимы!

— Военное счастье — оно переменчиво. Однако довольно об этом! Ну так как же ты насчет моего предложения? Не надумал? Не пожалеешь! Переходи к нам. Коль сегодня рано, — что ж, подумай до завтра, до послезавтра, покуда тяжелые орудия придут. Монахи тебе, видно, доверяют, коль ты можешь из монастыря выходить, как вот сейчас. А то с письмами приходи, ну и не воротишься больше…

— Ты меня на шведскую сторону тянешь, потому ты шведский посол, — сказал вдруг Кмициц. — Иначе тебе нельзя, хотя кто его знает, что у тебя на уме. Есть ведь и такие, что шведам служат, а сами им зла желают.

— Слово кавалера, — ответил Куклиновский, — что говорю я от чистого сердца, а не потому, что посол. За воротами я уже не посол, и коли так тебе хочется, добровольно слагаю с себя звание посла и говорю тебе как особа приватная: брось ты, к черту, эту поганую крепость!

— Так ты это мне говоришь как особа приватная?

— Да.

— И я могу ответить тебе как особе приватной?

— Ясное дело, я сам тебе предлагаю.

— Так послушай же, пан Куклиновский! — наклонился Кмициц и посмотрел забияке прямо в глаза. — Изменник ты, негодяй, мерзавец, ракалия и подлый пес! Довольно с тебя, или мне еще в глаза тебе плюнуть?

Куклиновский до такой степени был поражен, что на минуту потерял дар речи.