JК
Повесть о Воронихине :: Коничев Константин Иванович
Страница: 111 из 301Потом, среди ночи, вставал, зажигал свет и садился к столу, начинал рисовать по памяти, делать чертежи, наброски. Просыпался и Ромм.
– Вы, Андре, чем это заняты?
– Рисую, месье Ромм, рисую.
– Что рисуете?
– Да все, что вздумалось, что зародилось в голове, то и заношу на бумагу, дабы не забыть…
– Доброе дело, Андре. А я устаю и, кажется, начинаю бредить во сне.
– Да, учитель, вы и меня разбудили, громко называя спросонья имена Робеспьера, Марата, Мирабо. Кто они?
– Мои товарищи и замечательные люди. Наш Попо, виноват, наш Очер, страстно влюблен в этих людей. А что вам, Андре, больше всего нравится в Париже?
– Очень многое, прежде всего ансамбли или, как говорят у нас, «целокупности» площадей и улиц Парижа. Так умно строилось, что не находишь ничего лишнего, ничего безобразного, мешающего. Как из хорошей песни слова не выбросишь, так и тут.
– Хорошее, Андре, сопоставление: зодчество и поэзия. А что, по вашему мнению, есть в архитектуре Парижа пригодное для заимствования Москве или Петербургу?
– Для Москвы не нахожу ничего, разве кроме арок. Здания Парижа ничего не имеют общего с московским зодчеством. Для Петербурга здесь нашлось бы многое. Пожалуй, будь я волшебником, я перевес бы, например, из Парижа в Петербург Лувр с его колоннадой, строящийся Пантеон, нашел бы и еще немало зданий.
– Вы, Андре, чем это заняты?
– Рисую, месье Ромм, рисую.
– Что рисуете?
– Да все, что вздумалось, что зародилось в голове, то и заношу на бумагу, дабы не забыть…
– Доброе дело, Андре. А я устаю и, кажется, начинаю бредить во сне.
– Да, учитель, вы и меня разбудили, громко называя спросонья имена Робеспьера, Марата, Мирабо. Кто они?
– Мои товарищи и замечательные люди. Наш Попо, виноват, наш Очер, страстно влюблен в этих людей. А что вам, Андре, больше всего нравится в Париже?
– Очень многое, прежде всего ансамбли или, как говорят у нас, «целокупности» площадей и улиц Парижа. Так умно строилось, что не находишь ничего лишнего, ничего безобразного, мешающего. Как из хорошей песни слова не выбросишь, так и тут.
– Хорошее, Андре, сопоставление: зодчество и поэзия. А что, по вашему мнению, есть в архитектуре Парижа пригодное для заимствования Москве или Петербургу?
– Для Москвы не нахожу ничего, разве кроме арок. Здания Парижа ничего не имеют общего с московским зодчеством. Для Петербурга здесь нашлось бы многое. Пожалуй, будь я волшебником, я перевес бы, например, из Парижа в Петербург Лувр с его колоннадой, строящийся Пантеон, нашел бы и еще немало зданий.