JК
Повесть о Воронихине :: Коничев Константин Иванович
Страница: 126 из 301На доносе, попавшем Екатерине в руки, была наложена «высочайшая» резолюция: «Покажите Строганову дабы знал как и чему сына его готовят».
И опять в этой переписке посла Симолина ни слова о Воронихине, находившемся вне подозрения на положении отчасти слуги Павла Очера и в большей части вдумчивого ученика, усиленно изучавшего зодчество и занимавшегося живописью, не теряя даром ни одного часа.
Однако недолго пришлось в ту осень 1790 года находиться Воронихину в Оверне. В скором времени из Петербурга в Париж приехал посланный графом Строгановым двоюродный брат Павла – Николай Новосильцев. Во исполнение воли монаршей, по требованию старого графа был вызван из Оверни его сын Павел, а, следовательно, вместе с ним и Андрей Воронихин.
Пришла, наконец, пора окончательной разлуки друзей.
Воронихин с грустью упаковывал свои чертежи и рисунки, среди которых было много незаконченных. Павел, не скрывая слез, целовал высокий лоб учителя.
– Прости, друг, за все прости и знай – ты был и всегда будешь любим мною и Андре…
Глаза Ромма увлажнялись, голос его дрожал, когда он пытался говорить в эти последние часы перед отъездом питомцев. За долгие годы их обучения, во многих путешествиях по России и Европе он подружился с ними бескорыстно и навек. Чтобы отвлечь внимание Павла и Воронихина от Ромма, Новосильцев пытался рассказывать что-то им о Петербурге, но его и не слушали и ни о чем не расспрашивали.
И опять в этой переписке посла Симолина ни слова о Воронихине, находившемся вне подозрения на положении отчасти слуги Павла Очера и в большей части вдумчивого ученика, усиленно изучавшего зодчество и занимавшегося живописью, не теряя даром ни одного часа.
Однако недолго пришлось в ту осень 1790 года находиться Воронихину в Оверне. В скором времени из Петербурга в Париж приехал посланный графом Строгановым двоюродный брат Павла – Николай Новосильцев. Во исполнение воли монаршей, по требованию старого графа был вызван из Оверни его сын Павел, а, следовательно, вместе с ним и Андрей Воронихин.
Пришла, наконец, пора окончательной разлуки друзей.
Воронихин с грустью упаковывал свои чертежи и рисунки, среди которых было много незаконченных. Павел, не скрывая слез, целовал высокий лоб учителя.
– Прости, друг, за все прости и знай – ты был и всегда будешь любим мною и Андре…
Глаза Ромма увлажнялись, голос его дрожал, когда он пытался говорить в эти последние часы перед отъездом питомцев. За долгие годы их обучения, во многих путешествиях по России и Европе он подружился с ними бескорыстно и навек. Чтобы отвлечь внимание Павла и Воронихина от Ромма, Новосильцев пытался рассказывать что-то им о Петербурге, но его и не слушали и ни о чем не расспрашивали.