JК
Повесть о Воронихине :: Коничев Константин Иванович
Страница: 19 из 301Незаконнорожденный, приблудыш, нагулыш – эти и подобные им прозвища с обидой воспринимались его чутким сердцем. С детских лет он становился замкнутым, молчаливым, скрытным, что не мешало быть ему любознательным и способным в учении.
Так рос в семье дворецкого Никифора Воронихина маленький Андрейка. И нельзя сказать, что он был в жестокой нужде. Барон, находясь вдали от прикамских вотчин, не забывал об Андрейке, помнил о его матери Марфе, справлялся, благополучно ли они живут, и не отказывал в помощи.
В МАСТЕРСКОЙ У ГАВРИЛЫ ЮШКОВА
Учение и работа каждый день начинались утренней молитвой взрослых и юных «богомазов». Пелись тропари и кондаки из часослова. Ученикам надоедали повседневные песнопения. Было бы гораздо лучше молитвенное время провести в шалостях и беготне около мастерских и училища или выйти на реку и прокатиться по ней на лодках, а еще лучше закинуть бы на чье-либо счастье бредень и вытащить самим себе на удивление и на добрую уху крупных окуней и лещей. Но строгость в иконописной мастерской была неимоверная. Полное подчинение наставникам считалось основой порядка. За непослушание старшим и иные провинности – леность, порчу красок – не возбранялись рукоприкладство и порка ремнем. За богохульство ученики вообще изгонялись. В этом прегрешении послабление допускалось только опытным мастерам, известным в народе и ценимым Строгановыми. Но таких мастеров было не так уж много.
Так рос в семье дворецкого Никифора Воронихина маленький Андрейка. И нельзя сказать, что он был в жестокой нужде. Барон, находясь вдали от прикамских вотчин, не забывал об Андрейке, помнил о его матери Марфе, справлялся, благополучно ли они живут, и не отказывал в помощи.
В МАСТЕРСКОЙ У ГАВРИЛЫ ЮШКОВА
Учение и работа каждый день начинались утренней молитвой взрослых и юных «богомазов». Пелись тропари и кондаки из часослова. Ученикам надоедали повседневные песнопения. Было бы гораздо лучше молитвенное время провести в шалостях и беготне около мастерских и училища или выйти на реку и прокатиться по ней на лодках, а еще лучше закинуть бы на чье-либо счастье бредень и вытащить самим себе на удивление и на добрую уху крупных окуней и лещей. Но строгость в иконописной мастерской была неимоверная. Полное подчинение наставникам считалось основой порядка. За непослушание старшим и иные провинности – леность, порчу красок – не возбранялись рукоприкладство и порка ремнем. За богохульство ученики вообще изгонялись. В этом прегрешении послабление допускалось только опытным мастерам, известным в народе и ценимым Строгановыми. Но таких мастеров было не так уж много.