Повесть о Воронихине   ::   Коничев Константин Иванович

Андрей Никифорович упрекнул его:

– Не кажется ли тебе, Самсон, что ты чем богаче, тем прижимистее и жаднее? Не хотел я тебе этого говорить при мужиках, а теперь с глазу на глаз могу…

– Да ведь, Андрей Никифорович, по мере разворота дел и потребность в деньгах возрастает. Мужикам много ли надо? А я и подрядчик, и производитель работ, с меня, ох, много потребно. На одни взятки сколько уходит!.. Нуждишка, Андрей Никифорович, заставляет выжимать копеечку…

– Не гневи бога! Какая у тебя, к чертям, нуждишка? Никакой!.. Я понимаю, кто озабочен о хлебе насущном, тому не до благородных стремлений. У тех на уме работа и еда. А на нас с тобой нужда не давит, не выводит из терпения и уж тем более не толкает на то, чтоб обижать нуждающихся. Смотри, Самсон, если будут на тебя от мужиков справедливые жалобы, мы с тобой поругаемся и разойдемся. Человека-труженика надо любить. Без любви к человечеству разве может быть любовь к искусству?.. А ты не просто подрядчик, не просто комиссионер, у тебя талант знатного каменотесца, мастера. А это превыше богатства… Ты, кажется, в обиде на то, что я говорю?

– Нет, Андрей Никифорович, я думаю…

– Думай. Думать всегда полезно. Но прежде всего думай об искусстве, а не о наживе. А вот нам и стерлядочку подают. Запах-то, запах-то какой!.. Умеют, черти, готовить. И в этом есть частица искусства…

Воронихин взял ложку, склонился над тарелкой. Суханов окликнул официанта:

– Будьте добры, штоф водки!..

Воронихин покосился на Самсона, сказал:

– А надо бы не штоф, бочонок целый мужикам выкатить, на подряде не возбраняется.