Повесть об уголовном розыске   ::   Нагорный Алексей Петрович

И поэтому сказал: "Ну, и не я!" Потом, много лет спустя, когда в самые трудные минуты Николай Кондратьев ни разу не позволит себе словчить, уйти от ответа, когда непререкаемая честность станет главным законом его жизни, он однажды признается своей жене: "А знаешь, - скажет он ей, - был случай, когда я едва не предал одного человека…" И жена будет успокаивать его.

Оркестр заиграл танго. К Афиногену и Марии подошел хлыщеватый завсегдатай ресторана в визитке, небрежно поклонился:

– Па-азвольте вашу мамзель на тур танго!

– Отвали… - холодно сказал Афиноген и взглянул на Машу.

Она отрицательно покачала головой: этого человека она видела впервые.

– Ага, - хлыщ в раздумье почесал переносицу. - Тогда я без вашего позволения присяду… У меня, собственно, не к вам дело, а к мамзеле. Значит, так: вы, мамзель, пока молчите - до тех пор и дышите. Понятно объяснил?

– Яснее ясного, - Афиноген схватил собеседника за воротник рубашки, притянул к себе. - А теперь - отвали, потому что я сейчас сосчитаю "раз, два, а на счет "три" у тебя в голове будет дырка. - Афиноген сунул в лицо наглеца ствол нагана.

– Уже ушел, - хлыщ ретировался.

Афиноген незаметно посмотрел на галерею. Никифорова и Коли там уже не было, и Афиноген понял, что они все видели и примут необходимые меры.

– Идемте, я провожу вас, - сказал Афиноген Маше. Вышли в вестибюль. Около медведя стоял Коля.

– Афиноген, дуй на улицу, - сказал он. - Марию Ивановну провожу я.

– Это еще почему? - обиделся Афиноген.