Повесть об уголовном розыске   ::   Нагорный Алексей Петрович

Я еще живой! И если мне будет ход…

– Не будет вам хода, - перебила она и выскочила, хлопнув дверью.

"Дурак старый. Подлец, - Таня долго стояла у калитки, не в силах прийти в себя. - Господи. Ну почему, почему я такая несчастная?!"

Шел дождь. Голубчик жалостливо ткнулся мокрым носом в колени. Таня погладила его, и пес благодарно заскулил.

– Танька! - орал отец. - Иди в дом, срамница! Иди, подлая баба!

– Накося, выкуси, - Таня сунула в окошко кукиш. - Не вернусь я больше в этот проклятый дом.

Голубчик вздрогнул и вдруг завыл, словно над покойником.

– Понимаешь, что не будет больше добра? - печально спросила Таня и провела ладонью по мокрой шерсти. - Никогда и ничего у нас с тобой больше не будет. Вот ночь пришла… А утро не настанет.

– Я сын партейного подпольного работника, - пьяным голосом запел отец. - Пахан меня лелеял, я его любил. Но разлучила нас проклятая больница, туберкулез его в могилу положил…

Таня пошла в город. Она еще не знала, куда идет, зайдет ли к матери Генки или нет, но безотчетное чувство вины перед Генкой за неисполненное обещание мучило ее, и, все время оттягивая неприятное решение, страшась встречи с Машей, Таня все же шла и шла в нужном направлении, не отдавая себе в этом отчета.

По обочинам застыли грузовики, в кювете валялась дохлая лошадь с нелепо вывернутыми ногами. Витрины магазинов подслеповато щурились выбитыми стеклами. Один войска ушли, оставив город другим войскам, а те, другие, двигаясь уверенно и не торопясь, еще не взяли этот город.