Приди в зеленый дол   ::   Уоррен Роберт Пенн

Понял, что если Бесси и любила его, то только потому, что она не пользовалась популярностью у парней; послушать, как онаболтает да хихикает, охотники находились, но она была такой тощей! И танцевала плохо, дёргалась, будто скелет на проволочке. Но она была хитра и лукава, она знала его слабости и понимала, что в конце концов он обязательно женится на ней. Из-за её дома, из-за её денег, из-за её друзей, из-за её имени.

И она его любила.

Ну, а если она любила его — Гилфорт потрогал краешек этой мысли, как трогают острое лезвие ножа, — эта любовь была лишь доказательством её несостоятельности.

«И моей, — подумал он, отчаянно сопротивляясь этой мысли и все же чувствуя, что отступать уже поздно, — и моей несостоятельности тоже».

Он понял, что ненавидит её.

«Она любила вас», — сказала мисс Эдвина.

«Любовь, — подумал он, — так вот она какая. Тешить себя дурацкими грёзами, как эта дура Бесси Гилфорт, или дурацкой ложью, как эта дура Кэсси Спотвуд, да ещё при этом называть ложь правдой». И он подумал о бесчисленных людях, идущих сейчас по улицам, стоящих в дверях, лежащих в темноте своих спален, — миллионы людей, и все в чудовищном мире иллюзий. Он смахнул портрет с камина и отвернулся.

Он не видел, как портрет упал, только слышал звон стекла, разбившегося о каминную решётку. Он стоял посреди комнаты, в углах которой уютно лежали тени, и смеялся.

Но смех его звучал лишь одно мгновение.

Потому что его поразила мысль, возникшая не сразу, а как бы нарастая, точно гулкий удар колокола: грёзы — ложь, но грезить — вот в чём правда жизни.