Простительные преступления   ::   Ваншенкин Константин

Солдатики из вагона стали выскакивать. Генка Гаврилов спрашивает: - Это что, Белоруссия? - Какая Белоруссия! Мы с Белоруссии едем. - А, я спутал. Бессарабия? Или Румыния? Тетка говорит: - Так. - Деньги наши здесь идут? - Идут, идут. А у одного солдата откуда-то спички. Все к нему. Нужно! Тут Пашка вынимает из вещмешка одну свою поделку. Старик ему здоровый шмат сала. Пашка начинает торговаться: мало даешь. Тот ему каравай белый, потом еще один. Хлеб-то, известно еще по Украине, кукурузный, к вечеру засохнет, раскрошится. Но другого нет. Пашка говорит старику про свой товар: - Прячь скорее, командир увидит. А красотка молодая стонет: - Ой, милое мило!.. Ей - вторую фальшивку. А она от восторга Пашке руку целует - как попу. Ну и тоже плата: хлеб и молоко. Феоктистов уже два котелка приготовил. - Козье? - Так. Тут состав стал потягиваться, расправлять суставы. И команда: - По ваго-о-нам!.. Пашка, понятно, угостил некоторых, не только сержантов, и салом, и молочком. Ну а хлеб тем более нужно срубать, пока мягкий. Угрызений совести, полагаю, не испытал никто. СлоЇва "престиж" вообще не слыхал ни один человек в эшелоне. Да и чей престиж? Страны? Армии? Пашки?.. Оживление вызвало то, что девка Пашке руку поцеловала. - Обратно поедем, прятаться придется. Она тебе даст!.. Последнее предположение встретили дружным хохотом. Возвращались только в феврале сорок шестого. Тоже стояли несколько раз среди гор, но в том ли месте - непонятно. Половина ребят была из пополнения. Феоктистов беспрерывно спал на верхних нарах.