JК
Прощай, Анти-Америка! :: Олдридж Джеймс
Страница: 35 из 36Джуди держала за руку Лестера-младшего, не давая ему вступить в разговор, и нервно говорила что-то, обращаясь то к одному из нас, то к другому.
Наконец мы услышали звук приближавшегося поезда.
Террада отошел от нас на несколько шагов, и Джуди тихо сказала Пипу:
— Пожалуйста, Пип. Одно только слово.
Я почувствовал, что в Пипе снова началась борьба. Семейство Террады знало, с кем имеет дело. Они взывали к природному великодушию Пипа, к его культуре, благородству, душевной щедрости, к его скромности, самоотверженности, к его жалости. А Пипа терзали все самые страшные душевные муки, на какие обрекло его воспитание, и я это знал и начал молить его взглядом:
«Не сдавайся, Пип! Не прощай им их мерзости!..»
Но он не внял моей мольбе, он опустил глаза, и я понял: они разжалобили его. Я отвернулся. Мне не хотелось ни видеть, ни слышать того, что сейчас произойдет.
И тут Джуди совершила ошибку: подстегиваемая нетерпением, боясь упустить победу, которой она так жаждала, она воскликнула:
— Лестер не может стать другим, Пип, Он должен вернуться в свою Америку.
Эти слова решили все. Пип вдруг застыл, словно под маской беззаботного спортсмена неожиданно узнал прежнего себя, и, с облегчением рассмеявшись своим прежним, горьким и немного застенчивым, смехом, сказал:
— А когда-нибудь, Джуди, и мне придется вернуться в свою Америку. Что тогда?
Джуди ждала. Но Пип молчал.
— И это все? Все, что ты можешь сказать? — в гневе крикнула она.
Наконец мы услышали звук приближавшегося поезда.
Террада отошел от нас на несколько шагов, и Джуди тихо сказала Пипу:
— Пожалуйста, Пип. Одно только слово.
Я почувствовал, что в Пипе снова началась борьба. Семейство Террады знало, с кем имеет дело. Они взывали к природному великодушию Пипа, к его культуре, благородству, душевной щедрости, к его скромности, самоотверженности, к его жалости. А Пипа терзали все самые страшные душевные муки, на какие обрекло его воспитание, и я это знал и начал молить его взглядом:
«Не сдавайся, Пип! Не прощай им их мерзости!..»
Но он не внял моей мольбе, он опустил глаза, и я понял: они разжалобили его. Я отвернулся. Мне не хотелось ни видеть, ни слышать того, что сейчас произойдет.
И тут Джуди совершила ошибку: подстегиваемая нетерпением, боясь упустить победу, которой она так жаждала, она воскликнула:
— Лестер не может стать другим, Пип, Он должен вернуться в свою Америку.
Эти слова решили все. Пип вдруг застыл, словно под маской беззаботного спортсмена неожиданно узнал прежнего себя, и, с облегчением рассмеявшись своим прежним, горьким и немного застенчивым, смехом, сказал:
— А когда-нибудь, Джуди, и мне придется вернуться в свою Америку. Что тогда?
Джуди ждала. Но Пип молчал.
— И это все? Все, что ты можешь сказать? — в гневе крикнула она.