Птица Уксюр   ::   Гергенредер Игорь

Чай, не один раз получал раны. Грянулся как без памяти. Она его и так, и сяк шевелит - на помощь не зовет никого. Зубы разжала ему ложкой, порошок в рот, капельки. Как стала растирать, он глаза открыл: в бору-де есть винокуренный сруб заброшенный. Я его подновил, наготовил там. Проехать туда так-то и так... Вы верхом хорошо ездите.

"Не сделаю, мил человек". - "Да где же тогда ваша совесть? Все у вас есть для спасенья, и не дать? И не стыдно вам будет перед нашим народом?" Давай стыдить эдак. Лежит укоряет. Ну, скажи - добирается до стыда.

Она: "Делать бесполезно. Он опять стрельнет в вас". - "Э, нетушки! Я к его дочке близко не подойду. Никакой свадьбы, если вылечусь".

Альфия так это, потрогала его. Набирайтесь, говорит, сил; леченье тяжелое.

Ну, он барашка поперек седла и к срубу тому, в бору-то. Ночь переночевал, барашка разделывает, а тут и она, Альфия - две булочки, сахарный роток! По росе, пока жары нет, и приехала, пеночка с варенья. Чуть кивнула ему; с лошади и в сруб.

Он снаружи костер развел, жарит шашлыки, а она в срубе делает, чего надо. Вот он зовет: "Покушали бы; то - дорога, сейчас - труды". Вышла; одетая наглухо, от комаров. Поели шашлыков, поели - она помалкивает. Только один раз ему: "Курдючное сало есть?" - "А это что, растопленное?" - "Остынет - на хлебец намажьте мне, посолите". Бутербродик такой сделал ей.

Заходят в сруб; под таганом огонь, вино курится, в кружку каплет. Заперлись. Она без стесненья на все его на голое. Ну, как докторша. Тот же ремешок из шведской кожи на руки ему.