JК
Расстаемся ненадолго :: Кулаковский Алексей Николаевич
Страница: 447 из 469Никто его не поприветствовал, никто и не оттолкнул. Зашагал он в последнем ряду колонны, никак не попадая в ногу.
Вера шла задумчивая, грустная: в это утро она простилась с Алиной, решившей идти в военкомат проситься в Красную Армию.
Надвигались новые перемены в жизни, новые испытания…
VI
Рана Андрея заживала быстро, и все-таки проваляться пришлось больше месяца. Вержбицкий и Мария держали его все время при себе, и что горше всего, не разрешали ходить, в иные дни – даже вставать.
А лежать уже невмоготу. Партизанское соединение вело почти беспрерывные бои с карателями, наседавшими на отряды то с одной стороны, то с другой. Случалось, за день штаб отряда менял несколько стоянок. Никита Минович, бывало, заскочит на минуту, не успеет присесть, перекинуться словом с Андреем, как уже мчатся посыльные от командиров с передовой линии. Лошади санитарной повозки почти не выпрягались, да и скакун Сокольного редко когда бывал не под седлом.
Иной раз Андрею казалось, что за всю войну ему не было так тяжело, как сейчас. В более или менее спокойные минуты, когда Мария молча, не больно, вроде бы даже не слышно перевязывала рану, его одолевали мысли – чаще всего грустные, печальные. Жизнь его вообще была не очень-то гладкой. Теперь же и вовсе посложнела… Но Андрей видел самую-самую даль пути, и это не могло не радовать, воодушевляло, прибавляло сил, уверенности.
Вера шла задумчивая, грустная: в это утро она простилась с Алиной, решившей идти в военкомат проситься в Красную Армию.
Надвигались новые перемены в жизни, новые испытания…
VI
Рана Андрея заживала быстро, и все-таки проваляться пришлось больше месяца. Вержбицкий и Мария держали его все время при себе, и что горше всего, не разрешали ходить, в иные дни – даже вставать.
А лежать уже невмоготу. Партизанское соединение вело почти беспрерывные бои с карателями, наседавшими на отряды то с одной стороны, то с другой. Случалось, за день штаб отряда менял несколько стоянок. Никита Минович, бывало, заскочит на минуту, не успеет присесть, перекинуться словом с Андреем, как уже мчатся посыльные от командиров с передовой линии. Лошади санитарной повозки почти не выпрягались, да и скакун Сокольного редко когда бывал не под седлом.
Иной раз Андрею казалось, что за всю войну ему не было так тяжело, как сейчас. В более или менее спокойные минуты, когда Мария молча, не больно, вроде бы даже не слышно перевязывала рану, его одолевали мысли – чаще всего грустные, печальные. Жизнь его вообще была не очень-то гладкой. Теперь же и вовсе посложнела… Но Андрей видел самую-самую даль пути, и это не могло не радовать, воодушевляло, прибавляло сил, уверенности.