JК
Рим :: Гоголь Николай Васильевич
Страница: 50 из 57В это время выглянул из перекрестного переулка огромный запачканный нос и, как большой топор, повиснул над показавшимися вследза ним губами и всем лицом. Это был сам Пеппе.
«Вот Пеппе!» вскрикнула сьора Сусанна.
«Вот идет Пеппе, sior principe» [19] , вскрикнула живо из своего окна синиора Грация.
«Идет, идет Пеппе!» зазвенела из самого угла улицы сьора Чечилия.
«Принчипе, принчипе! вон Пеппе, вон Пеппе (ecco Peppe, ecco Peppe)!» кричали на улице ребятишки.
«Вижу, вижу» – сказал князь, оглушенный таким живым криком.
«Вот я, eccelenza [20] , вот!» сказал Пеппе, снимая шапку. Он, как видно, уже успел попробовать карнавала. Его откуда-нибудь сбоку хватило сильно мукою. Весь бок и спина были у него выбелены совершенно, шляпа изломана, и всё лицо было убито белыми гвоздями. Пеппе уже был замечателен потому, что всю жизнь свою остался с уменьшительным именем своим Пеппе. До Джьузеппе он никак не добрался, хотя и поседел. Он происходил даже из хорошей фамилии, из богатого дома негоцианта, но последний домишка был у него оттяган тяжбой. Еще отец его, человек тоже в роде самого Пеппе, хотя и назывался sior Джиованни, проел последнее имущество, и он мыкал теперь свою жизнь подобно многим, то есть как приходилось: то вдруг определялся слугой у какого-нибудь иностранца, то был на посылках у адвоката, то являлся убирателем студии какого-нибудь художника, то сторожем виноградника или виллы, и по мере того изменялся на нем беспрестанно костюм.
«Вот Пеппе!» вскрикнула сьора Сусанна.
«Вот идет Пеппе, sior principe» [19] , вскрикнула живо из своего окна синиора Грация.
«Идет, идет Пеппе!» зазвенела из самого угла улицы сьора Чечилия.
«Принчипе, принчипе! вон Пеппе, вон Пеппе (ecco Peppe, ecco Peppe)!» кричали на улице ребятишки.
«Вижу, вижу» – сказал князь, оглушенный таким живым криком.
«Вот я, eccelenza [20] , вот!» сказал Пеппе, снимая шапку. Он, как видно, уже успел попробовать карнавала. Его откуда-нибудь сбоку хватило сильно мукою. Весь бок и спина были у него выбелены совершенно, шляпа изломана, и всё лицо было убито белыми гвоздями. Пеппе уже был замечателен потому, что всю жизнь свою остался с уменьшительным именем своим Пеппе. До Джьузеппе он никак не добрался, хотя и поседел. Он происходил даже из хорошей фамилии, из богатого дома негоцианта, но последний домишка был у него оттяган тяжбой. Еще отец его, человек тоже в роде самого Пеппе, хотя и назывался sior Джиованни, проел последнее имущество, и он мыкал теперь свою жизнь подобно многим, то есть как приходилось: то вдруг определялся слугой у какого-нибудь иностранца, то был на посылках у адвоката, то являлся убирателем студии какого-нибудь художника, то сторожем виноградника или виллы, и по мере того изменялся на нем беспрестанно костюм.