Рисунки баталиста   ::   Проханов Александр Андреевич

 – Пусть тяжело, пусть опасно, пусть далеко от дома, но ведь можно эту страну полюбить!

Сержант, управляя машиной, снисходительно, уголком рта, осуждал восторженность своего командира:

– Я мою степьлюблю, казахстанскую. А сюда приказали – приехал. Прикажут – уеду. И не вспомню. Разве что сон приснится. А так – зачем?

Коногонов огорчился, взывая к его мусульманским пращурам. Махнул на него рукой. Снова вылез из люка.

Сидя на урчащем бронированном куполе, он вспомнил прощание с женой. Их комнатку на Плющихе, где стол, да кровать, да книги, да зеленый изразец Самарканда. Шумный, сплошной, летящий по крышам дождь. Запах тополей, водостоков. Жена тихо плачет, собирает его чемодан. А он ее утешает. Вдруг схватила его ладонь, прижала к своему животу, крепко, сильно: «Зачем? Зачем? Вдруг не вернешься! Так хоть сейчас его обними! Хоть сына своего обними!» Он старался ее отвлечь, шутил и смеялся. Она поддавалась на его уловки и шутки. Достала маленький платочек с вышитой шелковой вишенкой: «Если тебе будет худо, если будет страшно, достань его, и мы придем к тебе оба на помощь. Оба тебя спасем».

Они достигли перекрестья дорог. Проселок ответвлялся к «зеленой зоне». Пыль в колесах была спрессована тяжелой техникой, в рубцах транспортеров и танков. Афганский полк стоял в открытой степи. Темнели скопления машин. От желтых строений, от чуть видных глинобитных дувалов доносились хлопки и стрекот – игрушечные звуки стрельбы.

– Сверни-ка налево! – неожиданно приказал Коногонов водителю. – Подъедешь к командному пункту!

Ему захотелось повидаться с приятелем, лейтенантом Мухаммедом, чей полк проводил операцию по прочесыванию кишлака.