JК
Рисунки баталиста :: Проханов Александр Андреевич
Страница: 419 из 529Сидите в укрытии, окопчик отройте на горке. Меньше увидите, меньше и вас увидят. А «духу» только увидеть – за тысячу метров пулю в лоб пустит. Снайпер! Понятно?
Они согласно кивали головами. Мысленно затягивали ремни на касках, запахивали бронежилеты. И уже качались, цокали друг о друга железом в несущейся плавно машине мимо осыпей, круч и дувалов.
– Задачи, которые вам будут ставить, могут быть разные. Скорее всего такие… – Он рассказывал и как бы листал учебник, передавал им набор боевых приемов и средств, с которыми сам был знаком. И они, разгораясь глазами, учили этот урок, эту азбуку афганской войны так прилежно, как в школе никогда не учили.
Он рассказал о выходе в дозор, в охранение, когда лопата режет бескровную мертвую землю и в сухой капонир въезжает боевая машина, выставляет над срезом плоскую башню, разворачивает пушку к розовеющей одинокой горе, откуда идут самолеты. Делают круг над степью, садятся на бетонное поле, – и смотришь на них с тоской, с ожиданием. Быть может, прилетели с родной стороны и на их фюзеляжах и крыльях в тончайшей пыльце отблеск трав и ручьев. Ночью не спишь, всматриваешься сквозь инфракрасный прибор в зыбкие тени и контуры. Ветер от гор дует на туманные звезды. Дремлют вертолеты, приспустив лепестки винтов. Одиноко и глухо бьет винтовочный выстрел.
Он рассказывал о засадах в пустыне, когда рота, продравшись сквозь жар, оплавленная, изнуренная, зарывается в остывающий красный бархан.
Они согласно кивали головами. Мысленно затягивали ремни на касках, запахивали бронежилеты. И уже качались, цокали друг о друга железом в несущейся плавно машине мимо осыпей, круч и дувалов.
– Задачи, которые вам будут ставить, могут быть разные. Скорее всего такие… – Он рассказывал и как бы листал учебник, передавал им набор боевых приемов и средств, с которыми сам был знаком. И они, разгораясь глазами, учили этот урок, эту азбуку афганской войны так прилежно, как в школе никогда не учили.
Он рассказал о выходе в дозор, в охранение, когда лопата режет бескровную мертвую землю и в сухой капонир въезжает боевая машина, выставляет над срезом плоскую башню, разворачивает пушку к розовеющей одинокой горе, откуда идут самолеты. Делают круг над степью, садятся на бетонное поле, – и смотришь на них с тоской, с ожиданием. Быть может, прилетели с родной стороны и на их фюзеляжах и крыльях в тончайшей пыльце отблеск трав и ручьев. Ночью не спишь, всматриваешься сквозь инфракрасный прибор в зыбкие тени и контуры. Ветер от гор дует на туманные звезды. Дремлют вертолеты, приспустив лепестки винтов. Одиноко и глухо бьет винтовочный выстрел.
Он рассказывал о засадах в пустыне, когда рота, продравшись сквозь жар, оплавленная, изнуренная, зарывается в остывающий красный бархан.