Рожденные бурей   ::   Островский Николай Алексеевич

Остальные стояли во дворе, на крыльце и в дверях, ведущих и машинное отделение. Все были вооружены винтовками с примкнутыми штыками.

Окно, обращенное к переезду, Олеся завесила одеялом.

Андрий, переодетый в сухое платье Григория Михайловича, – Ковалло приказал ему это сделать, – стоял с другими в кухне. Васильку Олеся тоже достала батьковы штаны, дала ему свой старый свитер, и сейчас он старательно натягивал на ноги ее чулки. Тут же около него стояли Олесины ботинки.

Мокрую, грязную одежду обоих братьев Олеся бросила в чулан.

– Ну и длинные! – сопел Василек.

Он торопился. Ему хотелось послушать, что говорил высокий дядя с седыми усами.

– Я думаю, друзья, много говорить не надо, – сказал Раевский. – Каждый из вас пришел сюда добровольно, каждый знает, для чего. Давайте же, товарищи, решим крепко: у кого сердце не выносит боя, пусть уйдет. А те, кто остается, кто решил покончить с этими грабителями, с вековыми нашими врагами, тот пусть даст слово рабочее в бою не бежать. – Раевский помолчал.

– А кто побежит… – Он вгляделся в лица товарищей, как бы спрашивая их.

– Того будем стрелять! – закончил за него Степовый.

Раевский нашел его глазами.

– Да, кто побежит, тот не только трус, но и предатель.

Раевский стоял у окна, опираясь рукой на винтовку. Он говорил, не повышая голоса, как всегда сдержанно, четко выговаривая слова, вдумываясь в каждую фразу в поисках самого простого, ясного выражения своих мыслей.