Рожденные бурей   ::   Островский Николай Алексеевич

 – Я думаю, вы тоже чувствуете, как под нашими ногами вздрагивает земля. Это – землетрясение, господа! Самое страшное, пожалуй, в том, что это не только у нас. Если прежде можно было куда-то спастись, то теперь это почти невозможно. И нам остается одно заняться усмирением взбесившегося стада! – Потоцкий порывисто шагнул к столу. – В Варшаве есть такие господа, что уже упаковали свои сундуки и закупили билеты… – Он зло засмеялся. – Только неизвестно, куда они собираются бежать. Мне неведомо, какие здесь у вас настроения, но я знаю, что мы, Потоцкие, а с нами Сангушки, Радзивиллы, Замойские, Тышкевичи, Браницкие – все, кто богат и знатен в Польше и чьи имения находятся здесь, на Украине, – мы не сложим оружия, пока не истребим всех, кто протянул свою хамскую руку к нашему добру! Да, мы отсечем эту руку вместе с головой!

Эдвард искоса посмотрел на Потоцкого.

«Да, этому есть что терять! Десятки сахарных заводов, сотни тысяч десятин земли, полмиллиарда состояния, – этот, конечно, будет драться! Если я из-за несчастных пяти миллионов рискую здесь головой, то уж ему сам бог велел», – подумал он,

– Гэ… умм… да! Это хорошо сказано. Именно руку с головой, хо-хо-хо! Но для этого нужно, чтобы в Варшаве не пускали этих мазуриков – социалистов к власти. Я, знаете, когда узнал, что Пилсудский назначил Игнатия Дашинского министром, так у меня целый день живот болел, – как всегда грубо и чрезмерно громко заговорил Баранкевич.