Рожденные бурей   ::   Островский Николай Алексеевич

Ковалло был немало удивлен, когда на крыльце водокачки он увидел хлопотавшую с самоваром незнакомую женщину.

«Это еще, что такое?» – подумал он.

При виде его женщина улыбнулась.

– Видать, хозяин пришел? А то неловко в чужом доме хозяевать. Я – Андрийкина мама, Мария Птаха.

– Добрый день! Вот как пришлось познакомиться. – Ковалло дружелюбно пожал ей руку.

Мать Андрия была высокая, сильная и, что удивило Ковалло, – молодая.

Когда Раевский, шедший сзади, вошел во двор, он застал их за оживленной беседой.

– Так вот же я им и говорю: «А черт его знает, где его носит! Что я ему – нянька? Слава богу, семнадцать годов! Я за него не ответчица. Як поймаете, так хоть шкуру с него сдерите!» А у самой сердце болит. Только, думаю, не поймают они его, бо мой Андрийка не из таких, чтоб им в руки дался. Ох, и горе мне с хлопцами! Что один, что другой… Малого хоть отлупить могу, а тому что сделаешь, когда он выше меня ростом?

Увидев Раевского, она замолчала.

Прошла неделя. Зима наступила сразу. Ядвига жила у старшей сестры.

Марцелина служила продавщицей в польском кооперативе. Набожная, замкнутая, она никогда не была близка с сестрой. Как все старые девы, имела свои причуды: в ее комнате жили семь кошек. Она присвоила им самые замысловатые имена и возилась с ними все свободное время. Каждое воскресенье аккуратно ходила в костел и у ксендза была на хорошем счету. Иногда ома ходила в гости к экономке ксендза, единственной ее приятельнице.