JК
Рожденные бурей :: Островский Николай Алексеевич
Страница: 37 из 249Слышно было, как по стеклам хлещет дождь…
– Я вас, товарищ Раевский, только теперь узнал, когда шапку сняли. Три дня думал, где я вас видел? Очень вы похожи на комиссара сводной интернациональной бригады. Только место вам здесь неподходящее и фамилия другая – того звали товарищ Хмурый. А приглядеться к вам – выходит одно и то же… Вот я и рассказал, чтобы не косились. Видите, не такие уж мы чужие.
Раевский усмехнулся в седые усы.
– Бывает же такое сходство! Только это сходство опасное, – могут вздернуть на перекладине ни за что ни про что…
Пшигодский положил руку на плечо Раевского.
– Можете быть уверены, товарищ Хмурый… извиняюсь, товарищ… то есть пане Раевский. Я не даром провел полгода в Красной Армии – кое-чему научился…
За стеной послышался грохот подходившего поезда. Снова гул людских голосов. Кто-то отпирал дверь. В коридоре – резкие выкрики команды. В арестантскую ввалилась толпа австрийских солдат всех родов оружия. Когда комната наполнилась ими до отказа, немецкие драгуны закрыли дверь. Сразу стало шумно и тесно. Солдаты размещались на нарах, на полу, на подоконнике, на ящике, заменявшем стол.
Бравый кавалерист с орденом Железного креста на груди подмигнул Пшигодскому:
– Тоже отступаешь, камрад? Ты что, погоны сам снял или тебе их этот обер-сукин сын пооборвал?
– Я – военнопленный. А вы что, ребята, домой? – невольно улыбаясь, спросил Пшигодский.
За кавалериста ответил крепыш с ефрейторскими нашивками.
– Я вас, товарищ Раевский, только теперь узнал, когда шапку сняли. Три дня думал, где я вас видел? Очень вы похожи на комиссара сводной интернациональной бригады. Только место вам здесь неподходящее и фамилия другая – того звали товарищ Хмурый. А приглядеться к вам – выходит одно и то же… Вот я и рассказал, чтобы не косились. Видите, не такие уж мы чужие.
Раевский усмехнулся в седые усы.
– Бывает же такое сходство! Только это сходство опасное, – могут вздернуть на перекладине ни за что ни про что…
Пшигодский положил руку на плечо Раевского.
– Можете быть уверены, товарищ Хмурый… извиняюсь, товарищ… то есть пане Раевский. Я не даром провел полгода в Красной Армии – кое-чему научился…
За стеной послышался грохот подходившего поезда. Снова гул людских голосов. Кто-то отпирал дверь. В коридоре – резкие выкрики команды. В арестантскую ввалилась толпа австрийских солдат всех родов оружия. Когда комната наполнилась ими до отказа, немецкие драгуны закрыли дверь. Сразу стало шумно и тесно. Солдаты размещались на нарах, на полу, на подоконнике, на ящике, заменявшем стол.
Бравый кавалерист с орденом Железного креста на груди подмигнул Пшигодскому:
– Тоже отступаешь, камрад? Ты что, погоны сам снял или тебе их этот обер-сукин сын пооборвал?
– Я – военнопленный. А вы что, ребята, домой? – невольно улыбаясь, спросил Пшигодский.
За кавалериста ответил крепыш с ефрейторскими нашивками.