Рубакин (Лоцман книжного моря)   ::   Рубакин Александр Николаевич

Рубакин искренне недоумевал, почему к нему стали вдруг так относиться. Официально никто его не трогал. Его даже постоянно звали в СССР, как об этом свидетельствуют приглашения к нему от ВОКСа и от его друзей.

Рубакин жил мыслью о России, работал для нее, оставаясь до глубины души русским. По-французски он говорил с ужасающим акцентом, хотя отлично знал этот язык. Он даже и одевался, как одевались в России в конце 90-х годов прошлого века, — ходил в так называемой «крылатке». Он жил и работал прежде всего для русского народа. В нем интернационализм и русский патриотизм слились в единое целое.

Мысль о возвращении в Россию не покидала его с самого начала революции. Он мечтал хотя бы на время приехать в СССР, посмотреть, какой стала страна после революции, как претворяются в жизнь великие социалистические идеалы, которым он служил всю свою жизнь.

Одна из его читательниц, бывшая с ним в оживленной переписке, С.Мотовилова, в своих воспоминаниях, напечатанных в «Новом мире», рассказывает, что в начале 20-х годов Н.К.Крупская поручила ей пригласить на одно заседание библиотекарей и работников книжного дела. Речь шла об издании книг массовыми тиражами для народного читателя.

Н.К.Крупская сказала Мотовиловой: «Во главе издания будет стоять Николай Александрович Рубакин». И мемуаристка пишет, что Крупская «очень высоко ставила Рубакина как знатока книги, блестящего популяризатора и опытного работника в библиотечном деле».