Русский боевик   ::   Романовский Владимир Дмитриевич

— Аделина? Не заходила сегодня, — сонно ворочая языком доложил Стенька.

— Что ты врешь, парень, — раздраженно заметил Эдуард. — Мне не до шуток.

— Нет ее.

Эдуард отстранил Стеньку левой рукой и вошел в квартиру. В лицо ударил запах грязной одежды, затхлого табачного дыма, какой-то дешевой еды, кошачьей мочи, и прочая, и прочая. Квартиру населяли, помимо Стеньки, суровый среднего возраста гитарист из Перми, тощая художница, и, кажется, школьный учитель, а может быть, продавец наркотиков, маскирующийся под школьного учителя. Эдуард решительным шагом прошел в комнату Стеньки. Одежда на полу, на комоде, на стульях. Книги на всех горизонтальных поверхностях. Пылища. Окурки — не стенькины, Стенька не курит. Пыльный телевизор. На стене плохая фотография церкви в Кижах. Грязные оконные стекла. Пусто. Эдуард заглянул в ванную, за затем по очереди — в комнаты учителя (никого), гитариста (спит на полу рядом с матрацем, ноги босые и грязные), художницы (сидит в одной майке, выставив тощие щиколотки, чего-то малюет цветными карандашами, вскинула брови, криво улыбнулась).

— Вы бы, э… — сказал Стенька, возникший за спиной Эдуарда.

— Ничего не понимаю, — сказал Эдуард. — Где же она?

В этот момент телефон у него в кармане затрезвонил мелодию из оперы французского композитора Жоржа Бизе «Кармен». Эдуард выхватил телефон, как выхватывают из связки ручную гранату. Стенька отскочил в сторону.

— Да?

— Как проходит отпуск, господин Чехов?

— Хорошо проходит, господин Ольшевский.