В объятиях смерти   ::   Корнуэлл Патриция

, которому она писала из Ки Уэста? Может быть, именно его она ожидала тем вечером, когда ее пристукнули?

— Ты допускаешь возможность, что М. — убийца?

— А ты — нет?

Марино становился воинственным, и его игра с незажженной сигаретой начинала действовать мне на нервы.

— Я допускаю любую возможность, — ответила я. — Например, я точно так же допускаю и то, что она никого не ждала. Она была на кухне, убирая ром, и, может быть, думала, не налить ли себе стаканчик. Она нервничала, ее оружие было на столике, и она вздрогнула, когда прозвенел звонок или раздался стук в дверь...

— Ну конечно, — прервал он меня. — Она нервничала, ее трясло. Так почему же она оставила свой револьвер здесь, на кухне, когда пошла к этой проклятой двери?

— Она практиковалась?

— Практиковалась? — произнес он, когда наши глаза встретились. — Что ты имеешь в виду?

— В стрельбе.

— Черт побери... Я не знаю...

— Если нет, то вооружиться — для нее не естественный рефлекс, а всего лишь сознательная осмотрительность. Женщины носят в своих сумочках газовые баллончики. Они подвергаются нападению, а про баллончик вспоминают лишь после того, как преступление совершится, потому что защита для них не является естественным рефлексом.

— Я не знаю...

Я знала. У меня был револьвер «Руджер» тридцать восьмого калибра, заряженный «силвертипсами» — одними из самых разрушительных патронов, какие только можно купить за деньги.