В объятиях смерти   ::   Корнуэлл Патриция

И все же я чувствовала внутри себя слабость, пытаясь отгородиться от видений: черные пятна на стенах, гроздь колотых ран на ее груди, книги, чопорно стоящие на полках библиотеки и спокойно ожидающие, когда их прочтут.

— Человек, который это сделал, любил ее, — сказал он.

— Довольно зверский способ показать это, ты так не думаешь?

— Любовь может быть бесчеловечной.

— Ты любил ее?

— Мы были очень похожи.

— В каком смысле?

— Неадекватные миру. — Он снова изучал свои руки. — Одинокие, чувствительные и непонятые. Это делало ее отдаленной, очень настороженной и неприступной. Я не знал о ней ничего... Я имею в виду, что никто не рассказывал мне ничего о ней, но я чувствовал себя как бы внутри нее. Я ощущал, что она очень хорошо понимает, кто она есть, чего она стоит. Но ее бесила та цена, которую ей приходилось платить за то, что она не такая, как все. Она была ранена. Я не знаю, чем. Что-то обидело ее. Это заставило меня заинтересоваться ею. Мне хотелось сблизиться с нею, потому что я знал, что смог бы ее понять.

— Почему же ты не сблизился с ней? — спросила я.

— Обстоятельства были неподходящими. Возможно, если бы я встретился с нею где-нибудь еще... — ответил он.

— Расскажи мне о человеке, который сделал это с ней. Он бы сблизился с ней, если бы обстоятельства были подходящими?

— Нет.

— Нет?

— Обстоятельства никогда не были подходящими, потому что он неполноценный и знает об этом, — сказал Хант.

Эта неожиданная метаморфоза смущала. Теперь он был психологом. Его голос стал спокойнее.