В объятиях смерти   ::   Корнуэлл Патриция

Осознание приходит, как пробуждение от плохого сна, и вы обнаруживаете себя, пристально рассматривающим обломки крушения. Мать, у которой больше нет лица. Или Берил — окровавленная и безжизненная. Такие, как Френки, пробуждаются, когда убегают, или когда полицейский, которого они не помнят, арестовывает их перед домом.

— Ты имеешь в виду, что убийца Берил как следует не помнит, что он сделал? — спросила я осторожно.

Он кивнул.

— Ты совершенно уверен в этом?

— Ваш самый опытный психиатр будет миллион лет спрашивать его и никогда не добьется точного ответа, — сказал Хант. — Правда никогда не станет известна. Она должна быть воссоздана и до какой-то степени додумана.

— Чем ты как раз и занимаешься — воссоздаешь и додумываешь, — сказала я.

Он облизал нижнюю губу, часто дыша.

— Хотите, расскажу вам, что я вижу?

— Да.

— Много времени прошло после его первой встречи с ней, — начал Хант. — Но она не знала его, хотя, может быть, и видела где-то прежде, — видела, но не обратила внимания. Разочарование и одержимость привели его к ней на порог. Что-то послужило толчком, сделало непреодолимой потребностью желание встретиться с ней лицом к лицу.

— Что? — спросила я. — Что послужило толчком?

— Я не знаю.

— Что он чувствовал, когда решил преследовать ее?

Хант закрыл глаза и сказал:

— Гнев. Гнев, потому что не мог добиться, чтобы все делалось так как он хотел.

— Гнев, потому что он не мог иметь никаких отношений с Берил? — спросила я.