Сансон   ::   Радзинский Эдвард

- Но благодаря равенству перед законом, теперь этим способом могут пользоваться все!

Я прервал его восторги:

- Вы представляете, сколько теперь может быть таких казней? - (О, если бы мы могли тогда представить! ) - И какая должна быть верная рука у палача и твердость духа у жертвы? А если осужденных много, то казнь может обратиться в страшные муки вместо облегчения…

Я привел много доводов. Мы опять задумались и продолжили нежную арию. И тут Гийотен высказал то, о чем я давно думал:

- Надо найти механизм, который действовал бы вернее руки человека! Нужна машина!

- Браво! - воскликнул я.

И Гийотен стал еще чаще заходить ко мне - обсуждать, какая это должна быть машина. К счастью, был еще один музыкант, который порой присоединялся к нам. Это был немец - некто Шмидт.

В тот вечер мы составили великолепное трио, но наше музицирование весьма часто прерывалось рассуждениями о будущем аппарате.

- Там должна быть доска, и обязательно горизонтальная, чтобы осужденный лежал неподвижно… это очень важно, - говорил я.

- Именно, именно, - восторженно подхватывал Гийотен, играя нежнейшую арию из «Орфея и Эвридики».

Шмидт внимательно слушал наш разговор. Надо сказать, что он был механиком, занимавшимся изготовлением фортепьяно. Когда Гийотен ушел, Шмидт молча подошел к столу и набросал рисунок карандашом.

Это была гильотина!

- Но мой не хочет замешивать себя в этой штук… не надо говорить про мой… - сказал Шмидт.

Я взглянул на рисунок и не смог удержаться от крика восхищения.