Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица   ::   Нестерова Наталья

Мать Панкина, Елизавету Григорьевну, в школу вызывали: я — бессчетноеколичество раз, завуч и директор — неоднократно. И никто не сумел расшевелить ее, заставить переживать, нормальной человеческой реакции не добились. Смотрит не в глаза, а по диагонали, в угол у тебя за спиной. Отвечает односложно: да, нет, да, нет.

Педагоги в разговорах с мамашей не напирали на то, что Панкин у нас уже в печенках сидит. Речь вели о благе самого ребенка.

— Вы понимаете, что если Гриша не изменится, не начнет уважать интересы других людей, не усвоит, что для достижения любой цели надо потрудиться, то мальчика ждет печальное будущее?

— Да.

— Вы знаете, как воздействовать на своего сына?

— Нет.

— Давайте подумаем вместе. Что Гриша любит? Что его интересует, увлекает?

Молчание.

— Может, спорт?

— Нет.

— Рисование, шахматы, автомобили?

— Нет.

— Но вас-то он любит, уважает?

— Да.

— Готов ли он, чтобы вас не расстраивать, изменить поведение?

— Нет.

— Послушайте! Вы отдаете себе отчет, что ваш сын растет антисоциальным элементом, что он может стать бандитом, преступником?

— Да.

— Надо же что-то делать!

Молчание, взгляд в угол.

С таким же успехом можно общаться с замороженной рыбой или со статуей.

Когда-то я свято верила в педагогику, поклонялась педагогическому богу, который внушал своим апостолам (учителям), что в пастве (учениках) изначально заложены прекрасные качества, впоследствии исковерканное жизненными обстоятельствами.