Селение любви   ::   Гергенредер Игорь

- Ну, пожалуйста!

Черный Павел дребезжаще поет:

Отцвели уж давно хризантемы в саду...

Опять налетел бриз, сорванный лист впорхнул в комнату. Накидываю пиджак, меня выносит за дверь, иду не зная куда через кухню; в комнате соседки, моей одноклассницы Кати - смех. Дверь прикрыта неплотно. Я постучался и заглянул. Катя смеется:

- Слыхал - Черный Павел сейчас пел? Слыхал?

Я киваю.

- Агриппина его за шкирку! - она всхохатывает, притопывая расстегнутыми босоножками.

- Катерина, спать! - голос ее матери из второй комнаты.

- Уже легла! - Катя стягивает платье, падает на койку: меня не стесняется - с восьми лет растем в одном бараке. Меня сейчас почему-то поразило, какие у нее длинные ноги.

- Ну и ножки у тебя! - я присвистнул. - Как у орловского рысака!

Она заливается: ей понравилось.

- А ты видел хоть рысаков?

- У Валтасара фотка. Белый такой.

- Как у кого ноги, у кого? - мать Кати заглядывает встревоженная.

- У рысака-медалиста, он пятьдесят тыщ стоит.

- Ну, Арно, как скажет! У рысака - надо же... Накройся, бессовестная, залюбовалась!

- Спокойной ночи.

7.

Гроза прямо над нашей школой: между вспышками в классе непроглядно темно - тишина, будто в уши ввинчивают буравы, и вдруг - краткий, рвущий тебя с места гром.