Селение любви   ::   Гергенредер Игорь

Действительность окрашивалась настроением возвышенно-дерзкой охоты, и могло ли взбрести мне, мечтающему о далекой лани, что меня способна поманить закоснело-скучная школа?

Однако же я стою перед ней, по-вечернему безлюдной, открыв - как таинственны серые ее окна! Они словно о чем-то предостерегают. Между мной и школой возникла некая новая связь: девушка в малиновых шортах, наша учительница - теперь, с первого взгляда на школу, я буду знать, там она или нет.

Однажды мы с мальчишками возвращались из кино - смотрели "Капитанскую дочку" и теперь в развязной вольности шли и обсуждали дуэль, бой, казнь; мне что-то мешало вставлять замечания, мешало радоваться: я еле удерживал слезы... Потом понял: мне было жгуче, до безысходности завидно, что я не Гринев. Что не меня любит Маша. И что Маши вообще нет.

Сегодня то нестерпимое чувство возвратилось.

8.

Проникающая яркость потрясения обнажила в мареве дремы одинокий венок. Он плелся из того, что было сорвано с родного и незнакомого мне эстонского поля. Мои родители-хуторяне жили в собственном доме, который я вижу каменным, большим, с высоким надежным потолком. Однажды - это было через несколько лет после войны - приехали на грузовиках коммунисты, чтобы обеспечить переселение, без обременительного багажа, в Сибирь. Мой отец, его родной брат и два двоюродных, брат матери, ее племянник засели в доме и отстреливались. Почти все они погибли - но пропустив вперед компанию совсем не желавших этого коммунистов.