JК
Селение любви :: Гергенредер Игорь
Страница: 85 из 98Бессильная нога "подшибалась" - я валился вперед, и ребята кричали: "Торпедирована баржа с войсками!" или: "Торпедирован буксир-тихоход!"
Мне дали, обыграв слово "кандальный", снобистски-издевательскую (с ударением на последние слоги на французский манер) кличку: Анри Канда.
Невероятный поцелуй жил во мне и одухотворял суровой стойкостью. Когда обидчики, отвлекшись, позволяли приблизиться, я кидался в драку. Меня одолевали, пользуясь тем, что силы неравны, но каждый раз я оставлял врагу на память синяк, пару ссадин. Забавным это уже почему-то не казалось.
Однажды, неожиданно поймав руку врага, я другой рукой схватил палец и вывихнул. Парнишка, истошно завопив, согнулся в три погибели от боли, а затем стал подпрыгивать на месте. Побежал жаловаться - с ним отправилось еще несколько наиболее обиженных мною.
Директор интерната, рассказывал мне впоследствии Евсей, "занимал случайно и временно это место. Он гений, понимаешь, гений!" Через несколько лет этот молодой ученый уедет в Израиль.
Вызванный к нему, я напрямую рассказал, как надо мной издеваются, и заявил: с этим ни за что не смирюсь! буду и впредь вывихивать им пальцы, буду в столовой опорожнять перечницы, собирать на лестнице окурки и швырять смесь перца с табаком в глаза обидчикам...
Директор сидел непроницаемый (слышал? не слышал?), он проглядывал мои отметки в журнале.
Привел меня в класс. Все при его появлении встали.
Мне дали, обыграв слово "кандальный", снобистски-издевательскую (с ударением на последние слоги на французский манер) кличку: Анри Канда.
Невероятный поцелуй жил во мне и одухотворял суровой стойкостью. Когда обидчики, отвлекшись, позволяли приблизиться, я кидался в драку. Меня одолевали, пользуясь тем, что силы неравны, но каждый раз я оставлял врагу на память синяк, пару ссадин. Забавным это уже почему-то не казалось.
Однажды, неожиданно поймав руку врага, я другой рукой схватил палец и вывихнул. Парнишка, истошно завопив, согнулся в три погибели от боли, а затем стал подпрыгивать на месте. Побежал жаловаться - с ним отправилось еще несколько наиболее обиженных мною.
Директор интерната, рассказывал мне впоследствии Евсей, "занимал случайно и временно это место. Он гений, понимаешь, гений!" Через несколько лет этот молодой ученый уедет в Израиль.
Вызванный к нему, я напрямую рассказал, как надо мной издеваются, и заявил: с этим ни за что не смирюсь! буду и впредь вывихивать им пальцы, буду в столовой опорожнять перечницы, собирать на лестнице окурки и швырять смесь перца с табаком в глаза обидчикам...
Директор сидел непроницаемый (слышал? не слышал?), он проглядывал мои отметки в журнале.
Привел меня в класс. Все при его появлении встали.