Семья Поланецких   ::   Сенкевич Генрик

Живой и непосредственный Поланецкий мгновенно обратился в ребенка и стал так отчаянно сопротивляться Кортесу, что тот запротестовал, заявив, и не без основания, что это противоречит истории: раз Монтесума был побежден, значит, пусть даст себя победить. Но Монтесума отвечал, что это его не касается, и продолжал сражаться. Игра затягивалась.

И пани Бигель спросила мужа, не дожидаясь конца:

– Ну, как визит в Кшемень?

– Он там проделал в точности, что и сейчас, – флегматично отозвался Бигель. – Перевернул все вверх дном и уехал.

– О ней он что-нибудь рассказывал?

– Про Марыню я не успел расспросить, а с Плавицким расстался – хуже не придумаешь. Хочет продать закладную, а это, само собой, приведет к полному разрыву.

– Жалко, – промолвила пани Бигель и за чаем, когда дети пошли спать, прямо спросила Поланецкого про Марыню.

– Красива или нет, не знаю, – отвечал тот. – Я не задумывался над этим.

– Неправда! – возразила пани Бигель.

– Ну и пускай неправда. Ну и пускай мила, хороша собой и все что хотите. Да, можно влюбиться, да, можно жениться, но только ноги моей больше не будет в этом доме. Догадываюсь, зачем вы меня туда посылали. Надо было только предупредить заранее, что за птица ее отец; наверняка она характером в него, а раз так, благодарю покорно.

– Подумайте, что вы говорите: «Мила, хороша собой, можно влюбиться» – и «характером в него». Одно с другим не вяжется.

– Может быть, но что из этого. Не повезло, и баста!

– А я вам вот что скажу: Марыня произвела на вас сильное впечатление – это раз.