JК
Сенька :: Некрасов Виктор Платонович
Страница: 8 из 35Сенька быстро выкопал окопчик на всю длину лопаты, сделал бруствер в ту сторону, где сказали – немцы, замаскировал бурьяном, на дно положил мягкой пахучей травы и лег спать – до утра командир взвода разрешил спать. И Сенька заснул, пристроив винтовку между коленями.
А утром… Как началось… Как началось…
Политрук все говорил, что немец штыка боится. И Сенька так научился работать штыком, что чучело из земли чуть ли не с корнем вырывал. И гранату во всем батальоне дальше всех бросал, дальше командира батальона даже… Но вот бросал, бросал, два месяца бросал – а что толку? Немец вовсе в воздухе оказался – ни штыком, ни гранатой не достанешь.
Лежавший рядом боец зашевелился, перевернулся в сторону Сеньки, почмокал губами и проснулся. Некоторое время он лежа смотрел на Сеньку, потом сел, поджал ноги и спросил:
– Из тридцать седьмого?
– Из тридцать девятого.
– Это что во втором эшелоне лежит?
Сенька кивнул головой. Боец улыбнулся. У него черные редкие зубы, мелкие морщины на всем лице и маленькие блестящие глазки с короткими, прямыми ресницами. Левая ладонь так же, как и у Сеньки, была перевязана и подвязана к шее.
– Сам? – боец глазами указал на Сенькину руку.
Сенька почувствовал, что уши у него становятся горячими, и ничего не ответил.
– Ты не бойся… Говори.
Сенька переложил руку на другое колено – она стала вдруг ныть – и уставился в кончик своего сапога.
– Да ты что – немой? Или контузило? Звать тебя как?
– Сенькой.
А утром… Как началось… Как началось…
Политрук все говорил, что немец штыка боится. И Сенька так научился работать штыком, что чучело из земли чуть ли не с корнем вырывал. И гранату во всем батальоне дальше всех бросал, дальше командира батальона даже… Но вот бросал, бросал, два месяца бросал – а что толку? Немец вовсе в воздухе оказался – ни штыком, ни гранатой не достанешь.
Лежавший рядом боец зашевелился, перевернулся в сторону Сеньки, почмокал губами и проснулся. Некоторое время он лежа смотрел на Сеньку, потом сел, поджал ноги и спросил:
– Из тридцать седьмого?
– Из тридцать девятого.
– Это что во втором эшелоне лежит?
Сенька кивнул головой. Боец улыбнулся. У него черные редкие зубы, мелкие морщины на всем лице и маленькие блестящие глазки с короткими, прямыми ресницами. Левая ладонь так же, как и у Сеньки, была перевязана и подвязана к шее.
– Сам? – боец глазами указал на Сенькину руку.
Сенька почувствовал, что уши у него становятся горячими, и ничего не ответил.
– Ты не бойся… Говори.
Сенька переложил руку на другое колено – она стала вдруг ныть – и уставился в кончик своего сапога.
– Да ты что – немой? Или контузило? Звать тебя как?
– Сенькой.