Серапионовы братья   ::   Гофман Эрнст Теодор

Раз, сам того не замечая, перешел он от слез к словам, а от слов к песне:

Где ты, где ты

Любви звезда?

Скажи куда,

В какую даль

Склонилась ты?

Лети скорей,

Ты буйный вихрь,

Уйми, развей

Мою печаль,

Чтоб сладко грудь

Могла вздохнуть,

Устав рыдать

И век страдать!

Пусть шелест твой

Среди ветвей

Напомнит мне

Надежды весть!

Или пускай

Укажет мне

К могиле путь,

Где б мог заснуть

Я в тишине!

И как всегда бывает, что печаль и горе, высказавшись в словах, находят облегчение и даже зажигают как бы луч надежды в сердце, так точно Фридрих почувствовал себя заметно утешенным и облегченным, пропев свою песню. Вечерний ветерок и темные деревья, к которым он в ней обращался, как бы в самом деле его услышали и загудели радостней и веселей, а яркие лучи солнца, пронизав темные тучи, облили его своим светом, как лучи проснувшейся надежды. Фридрих встал ободренный и, спустившись с холма, направился к деревне. Тут ему почудилось, будто рядом с ним идет Рейнгольд, как и в тот раз, когда он впервые его увидел. Все его слова, которые говорил он тогда, ясно пришли ему на память. Припомнив его сказку о двух состязавшихся художниках, Фридрих почувствовал, что с глаз его как будто спала пелена. Ясно было, что Рейнгольд уже прежде видел и полюбил Розу. Для нее одной пришел он в Нюрнберг к мейстеру Мартину, а под состязанием художников разумел, без сомнения, общую любовь их к Розе. Фридрих еще раз припомнил слова Рейнгольда: "Дружно стремится к одной цели должны истинные друзья, помогая друг другу, потому что в благородных сердцах нет места низкой злобе и зависти".

- Да! - громко воскликнул Фридрих.