JК
Сердар :: Жаколио Луи
Страница: 683 из 709Надо было послушать, как он рассказывал об этих печальных событиях в тот достопамятный день…
– Итак, мои хорошие, мы оба попали в тесный желоб в тридцать три квадратных сантиметров сечением. Было невозможно ни двинуться вперед, ни повернуть назад, ни даже пошевелиться… Мы уже чувствовали запах кобр, которые выползли нам навстречу.
– Пропусти меня вперед, – сказал мне тогда Барнет. – Пусть моя смерть спасет тебя… – И он сделал, как сказал, бедняга! И вот я здесь.
И слезы начинали капать с ресниц Барбассона.
Это воспоминание сделалось для Барбассона священным, и он ничего не говорил и не делал, не подумав о том, как бы поступил Барнет в подобных обстоятельствах.
Барнет стал для него «Законом и пророками», и это было тем более странным, что при жизни янки оба неразлучных товарища постоянно спорили друг с другом… Правда, после смерти Барнета Барбассон приписывал все свои мысли ему, так что все шло как нельзя лучше.
Барбассон, принявшийся скучать в Нухурмуре, начал утверждать, что Барнет после отъезда Сердара не остался бы и двадцати четырех часов в пещерах, и не проходило дня, чтобы Барбассон не заявлял, что напишет Фредерику Де-Монморену и будет просить его прислать заместителя на свое место.
Увы! Это был уже не тот бесстрашный Барбассон, которого мы знали, который всегда был готов принять участие в заговорах, в сражениях, в героических похождениях, и вот поэтому Сердар, заметивший эту перемену из писем, которые получал в Европе, решил не давать ему никакой активной роли в большом заговоре в Биджа-пуре.
– Итак, мои хорошие, мы оба попали в тесный желоб в тридцать три квадратных сантиметров сечением. Было невозможно ни двинуться вперед, ни повернуть назад, ни даже пошевелиться… Мы уже чувствовали запах кобр, которые выползли нам навстречу.
– Пропусти меня вперед, – сказал мне тогда Барнет. – Пусть моя смерть спасет тебя… – И он сделал, как сказал, бедняга! И вот я здесь.
И слезы начинали капать с ресниц Барбассона.
Это воспоминание сделалось для Барбассона священным, и он ничего не говорил и не делал, не подумав о том, как бы поступил Барнет в подобных обстоятельствах.
Барнет стал для него «Законом и пророками», и это было тем более странным, что при жизни янки оба неразлучных товарища постоянно спорили друг с другом… Правда, после смерти Барнета Барбассон приписывал все свои мысли ему, так что все шло как нельзя лучше.
Барбассон, принявшийся скучать в Нухурмуре, начал утверждать, что Барнет после отъезда Сердара не остался бы и двадцати четырех часов в пещерах, и не проходило дня, чтобы Барбассон не заявлял, что напишет Фредерику Де-Монморену и будет просить его прислать заместителя на свое место.
Увы! Это был уже не тот бесстрашный Барбассон, которого мы знали, который всегда был готов принять участие в заговорах, в сражениях, в героических похождениях, и вот поэтому Сердар, заметивший эту перемену из писем, которые получал в Европе, решил не давать ему никакой активной роли в большом заговоре в Биджа-пуре.