Севастопольская страда. Том 2   ::   Сергеев-Ценский Сергей Николаевич

Теперь около этих шалашей довольно однообразно сушились где на рогожах, где на мешках черные кучи.

Осенний день короток, и осеннее солнце непостоянно. Едва успели объехать лагерь по линии аванпостов, как завечерело, хотя и не задождило.

Но, возвращаясь обратно, Меншиков заметил, что солдаты, готовившие себе ужин на своих огоньках, насыпают пригоршнями в котелки что-то из назойливо лезших в глаза черных куч на рогожах.

— Поди-ка посмотри, что там такое они делают, — послал князь Панаева.

Подъехав, Панаев увидел, что на рогожах были сухари, а не табак и что эти сухари бросали в кипяток, чтобы сделать из них похлебку. Панаев попросил ложку, чтобы попробовать, что это такое за кушанье, однако едва проглотил, до того эта «тюря», как ее называли солдаты, воняла гнилью и драла горло.

Он закашлялся и протянул ложку солдату, который ему ее подал и смотрел на него, лукаво и выжидающе улыбаясь.

— Черт, какая же эта тюря горячая! — политично сказал при этом Панаев.

А солдат подхватил весело:

— Да уж вполне в акурат, как говорится пословица, ваше вскобродие:

«За вкус не берусь, а уж горячо будет!»

— Ну, что там такое? — спросил Меншиков догнавшего его Панаева.