Сильнее всех иных велений (Князь Юрка Голицын)   ::   Нагибин Юрий

Он был отважным и ловким бойцом, но пренебрегал обороной, верный одному призыву: вперед, в атаку! - Сражаясь так яростно и кроваво, он сам редко наносил раны товарищам, сострадая чужой боли. Это первый и далеко не побочный признак художественной натуры - бережность к любой жизни. Вот почему ни меткий Пушкин, ни отличный стрелок и фехтовальщик Лермонтов, ни бесстрашный Кюхельбекер не побеждали ни на одной дуэли, а первые двое пали на "поле чести".

Под уклон дней Юрий Голицын решил написать воспоминания. Он составил весьма подробный конспект и несколько талантливых набросков, относящихся к разным периодам его жизни; мемуары так и остались в замысле. В той части, где конспект касается его детских лет, пестрят такие записи: "Пущенная чернильница в М.Chaplon... Избиение француза Chaplon воспитанниками пансиона Робуша в Харькове... Скандал мой с директором Метлеркампфом. - Пущенные в него часы. - Небывалый способ наказания шиповником... Пансион Тритена. Безнравственность этого заведения и безобразия самого Тритена. - Я уже не дитя!"

Никаких подробностей князь не сообщил, да в них едва ли есть нужда.

Как уже говорилось, Николай Борисович поспешил скинуть с себя докучные путы опекунства, когда сын находился в самом нежном возрасте; вместо одного полупризрачного отца Юрка получил кучу незримых покровителей, на которых ему нечего было жаловаться: любое его желание, любой каприз выполнялись беспрекословна, хотя и с некоторой канителью.