Симеон Гордый   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Да и часом не решить: гонец и то несколько дней скачет из Новгорода… И потом — почему нету просьбы о помочи?! Что ся творит в Нове Городе Великом? Быть может, сами решили переменить веру?! Нет, нет, этого, конечно же, нет!

Но постой! Византия… Царьград, уния с Римом, едва не состоявшая; краковский король, обращающий в католичество Волынь, Орден, усиливший свои набеги, и глупость Ольгерда, и теперь свеи с Магнушем, затеявшие наконец пресловутый крестовый поход, деньги на который собирали еще когда Магнуш был дитятею… И все враз, и все вдруг, длинным полумесяцем, в середине, в сердце которого стоит одна лишь Владимирская Русь! Прости, Алексий, и ты, Феогност, прости! Я был слаб, я мыслил только о себе, но теперь я вижу, я понял! Нет, это не мара, не вымыслы книжников, это крестовый поход католического Запада на Русь!

Ну что ж, король Магнуш! На этой земле ты встретишь владимирские полки и татарскую конницу, или я больше не князь русской земли!

Маша ловит его за плечи, успокаивает, ведет в постелю, хочет принять в себя его неистраченный гнев.

— Все будет хорошо! А ныне — усни, Семен! Утихни, усни до утра! Утром соберешь думу, утро вечера мудренее!

— Надо послать в Ростов, пусть выступают с ратью! — бормочет он, сдаваясь.

— Ложись, ладо! — нежно просит Мария. — Пошлешь из утра!

Новогородское посольство с просьбою о помочи во главе со степенным посадником Федором Даниловичем явилось к великому князю через четыре дня. На Москве к тому времени уже вовсю шли военные сборы.



ГЛАВА 95

Кончанская борьба, а точнее — борьба сторон, Торговой и Софийской, раздирала вольный Новгород все злее и злей не первый год.