JК
Симеон Гордый :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 711 из 757На совет Ивана Акинфова уехать хотя на Воробьевы горы решительно отмотнул головой:
— Я тысяцкой! Умру али живой остану со всема вместях!
Смерть покамест, словно завороженная мужеством старого боярина, отступала пред ним.
Многие из бояр умирали. Многие уже умерли. В думе, сожидая князя, шепотом сказывали друг другу, у кого погиб сын, у кого жонка, дочь, сестра, свесть или иная какая родня. Молчали, кивали головами. Несчастье, не разбирающее ни чина, ни звания, не щадящее ни седин старца, ни цветущей юности, сближало, уравнивало между собою. Ныне как никогда чуяли они, что все тут — одна семья московитов, и на князя взирали с готовною преданностью. И Семен оглядывал ряды думцев своих с тем же не выразимым словами чувством глубокого дружества, словно бы в грозной сече, окруженные и остолпленные неприятелем, стоят они, сжимая оружие в дланях своих, тесно сойдясь плечами и спинами, дабы вот так, вместях, победить или погинуть в бою.
Потому и споров не было никаких. Для всех сошедших на эту думу Алексий был свой, едва ли не больше митрополита самого. Да и слухи о цареградских нестроениях встревожила не на шутку московских думцев.
— Похоже, мы одни ныне православную веру храним! — молвил, по обыкновению сказав вслух то, о чем все думали про себя, Андрей Кобыла. — Дак и нать нам свово митрополита, русича!
— Окроме Алексия и назвать некого! — поддержал Андрея Федор Акинфов. Иные многие разом склонили головы.
— Я тысяцкой! Умру али живой остану со всема вместях!
Смерть покамест, словно завороженная мужеством старого боярина, отступала пред ним.
Многие из бояр умирали. Многие уже умерли. В думе, сожидая князя, шепотом сказывали друг другу, у кого погиб сын, у кого жонка, дочь, сестра, свесть или иная какая родня. Молчали, кивали головами. Несчастье, не разбирающее ни чина, ни звания, не щадящее ни седин старца, ни цветущей юности, сближало, уравнивало между собою. Ныне как никогда чуяли они, что все тут — одна семья московитов, и на князя взирали с готовною преданностью. И Семен оглядывал ряды думцев своих с тем же не выразимым словами чувством глубокого дружества, словно бы в грозной сече, окруженные и остолпленные неприятелем, стоят они, сжимая оружие в дланях своих, тесно сойдясь плечами и спинами, дабы вот так, вместях, победить или погинуть в бою.
Потому и споров не было никаких. Для всех сошедших на эту думу Алексий был свой, едва ли не больше митрополита самого. Да и слухи о цареградских нестроениях встревожила не на шутку московских думцев.
— Похоже, мы одни ныне православную веру храним! — молвил, по обыкновению сказав вслух то, о чем все думали про себя, Андрей Кобыла. — Дак и нать нам свово митрополита, русича!
— Окроме Алексия и назвать некого! — поддержал Андрея Федор Акинфов. Иные многие разом склонили головы.