Симона   ::   Фейхтвангер Лион

Меня не арестуют?

- Меры предпринимаются, - залпом, с большой уверенностью отвечал дядя Проспер, - меры предпринимаются только в тех случаях, когда пострадавший возбуждает против обидчика судебное дело. Как ты думаешь, стану я возбуждать против тебя дело о поджоге? Все это фарс, и только. Бошам нужен письменный документ. Стоит им получить его, и они оставят нас в покое.

- И мне совсем ничего не будет? - настаивала Симона. - Меня не посадят в тюрьму?

- Ведь я объяснил тебе, - отвечал уже несколько нетерпеливо дядя Проспер, - что дело против тебя может быть начато только по моему заявлению. Не говоря уже о том, что ты несовершеннолетняя. Я не понимаю твоего недоверия, - продолжал он с досадой. - На карту поставлена твоя жизнь. На карту поставлено благополучие всего департамента. На карту поставлено мое предприятие. И ты колеблешься - выполнить ли тебе пустячную формальность.

Его большое, беспомощное, гневное, умоляющее лицо было совсем близко от нее. Лавина его слов подавляла ее. Она чувствовала себя утомленной, разбитой от бесконечных колебаний, от необходимости все время обороняться, от этого вечного терзания. Все ее существо молило - уступить.

Она встряхнулась. Нет, теперь она не поступит опрометчиво, она не хочет действовать под впечатлением уговоров и молящих глаз дяди Проспера. Она не хочет принимать решение в его присутствии. Она хочет взвесить все "за" и "против" спокойно, одна, дважды, десять раз. Она крепко сжала губы. Она не скажет сейчас ни "да", ни "нет".

Словно угадав ее мысли, дядя Проспер очень дружелюбно сказал:

- Я не хочу оказывать на тебя давления. Я только прошу тебя, подумай о себе, только о себе.