JК
Синьор президент :: Астуриас Мигель Анхель
Страница: 133 из 313Чтобы выиграть время, он повернулся к писцу:
– Пишите…
И прибавил дрогнувшим голосом:
– Пишите: Лусио Васкес показывает, что убил идиота Пелеле при соучастии Хенаро Родаса.
– Написал, – процедил сквозь зубы писарь.
– Вижу я, – заметил Лусио спокойным, издевательским тоном, который выводил из себя прокурора, – вижу я, сеньор прокурор не очень-то много знает. «Показывает!», «показывает!». А что с того? Стал бы я об такого дурака руки марать…
– Уважайте суд, не то плохо будет!
– Я вам дело говорю. Я говорю, много мне радости об такого мараться!… У меня был приказ от самого Сеньора Президента.
– Молчать! Врешь! Да как ты…
Он не кончил, потому что в эту минуту появились тюремщики; они волокли Родаса; он тащился по полу, как тряпка, как полотенце благочестивой Вероники, на котором отпечатался лик Христа.
– Сколько? – спросил прокурор начальника тюрьмы, который улыбался писарю, помахивая напоминающим обезьяний хвост бичом из бычьих жил, зашитых в кожу.
– Двести.
– Так…
Писарь вывел его из затруднения:
– Говорил я, надо бы еще двести… – процедил он, соединяя слова, чтобы другие не поняли.
Прокурор внял совету:
– Так. Еще двести, я тут пока этим займусь.
«Сам ты «этот», старая морда! Седло велосипедное!…» – подумал Васкес.
Тюремщики уволокли жертву. В углу, где производились пытки, его взгромоздили на кобылу. Четверо держали руки и ноги, остальные секли.
– Пишите…
И прибавил дрогнувшим голосом:
– Пишите: Лусио Васкес показывает, что убил идиота Пелеле при соучастии Хенаро Родаса.
– Написал, – процедил сквозь зубы писарь.
– Вижу я, – заметил Лусио спокойным, издевательским тоном, который выводил из себя прокурора, – вижу я, сеньор прокурор не очень-то много знает. «Показывает!», «показывает!». А что с того? Стал бы я об такого дурака руки марать…
– Уважайте суд, не то плохо будет!
– Я вам дело говорю. Я говорю, много мне радости об такого мараться!… У меня был приказ от самого Сеньора Президента.
– Молчать! Врешь! Да как ты…
Он не кончил, потому что в эту минуту появились тюремщики; они волокли Родаса; он тащился по полу, как тряпка, как полотенце благочестивой Вероники, на котором отпечатался лик Христа.
– Сколько? – спросил прокурор начальника тюрьмы, который улыбался писарю, помахивая напоминающим обезьяний хвост бичом из бычьих жил, зашитых в кожу.
– Двести.
– Так…
Писарь вывел его из затруднения:
– Говорил я, надо бы еще двести… – процедил он, соединяя слова, чтобы другие не поняли.
Прокурор внял совету:
– Так. Еще двести, я тут пока этим займусь.
«Сам ты «этот», старая морда! Седло велосипедное!…» – подумал Васкес.
Тюремщики уволокли жертву. В углу, где производились пытки, его взгромоздили на кобылу. Четверо держали руки и ноги, остальные секли.