JК
Синьор президент :: Астуриас Мигель Анхель
Страница: 68 из 313 – ответил преступник. – Хочу оставить по себе сына». – «Хорошо», – сказал судья и через некоторое время прислал ему уличную девку. Приговоренный не прикоснулся к ней, отослал ее и, когда вернулся судья, сказал: «Сукиных сынов у нас и без того хватает».
Он снова улыбнулся уголками губ. «Был я редактором газеты, дипломатом, депутатом, алькальдом – и вот, будто ничего не было, стал я вожаком шайки. Да, чертова штука – жизнь. «That is the life in the tropic» [5]
От каменной глыбы собора оторвался гулкий удар. Другой…
– Все на улицу! – крикнул Кара де Анхель, выхватывая револьвер, – Скоро вернусь с моим сокровищем! – кинул он хозяйке на бегу.
– А ну, давай! – командовал Васкес, карабкаясь ящерицей по стене генеральского дома.
Два или три бандита лезли за ним.
В доме генерала еще не отзвучали удары часов.
– Ты идешь, Камила?
– Да, папа!
Каналес был в бриджах и в синей куртке. Галуны спороли, только серебряная голова оттеняла темное сукно. Без слез, без единого слова Камила бросилась к отцу. Душе не понять ни счастья, ни горя, если она не знала их раньше. Кусать бы соленый от слез платок, рвать его, терзать зубами!… Для Камилы все это было игрой или страшным сном, только не правдой, ведь этого не могло быть на самом деле. Того, что случилось с ней – с ее папой, – не могло быть. Генерал Каналес обнимал ее на прощанье.
– Так я обнимал маму, когда уходил на войну, сражаться за родину.
Он снова улыбнулся уголками губ. «Был я редактором газеты, дипломатом, депутатом, алькальдом – и вот, будто ничего не было, стал я вожаком шайки. Да, чертова штука – жизнь. «That is the life in the tropic» [5]
От каменной глыбы собора оторвался гулкий удар. Другой…
– Все на улицу! – крикнул Кара де Анхель, выхватывая револьвер, – Скоро вернусь с моим сокровищем! – кинул он хозяйке на бегу.
– А ну, давай! – командовал Васкес, карабкаясь ящерицей по стене генеральского дома.
Два или три бандита лезли за ним.
В доме генерала еще не отзвучали удары часов.
– Ты идешь, Камила?
– Да, папа!
Каналес был в бриджах и в синей куртке. Галуны спороли, только серебряная голова оттеняла темное сукно. Без слез, без единого слова Камила бросилась к отцу. Душе не понять ни счастья, ни горя, если она не знала их раньше. Кусать бы соленый от слез платок, рвать его, терзать зубами!… Для Камилы все это было игрой или страшным сном, только не правдой, ведь этого не могло быть на самом деле. Того, что случилось с ней – с ее папой, – не могло быть. Генерал Каналес обнимал ее на прощанье.
– Так я обнимал маму, когда уходил на войну, сражаться за родину.