JК
Синий шихан :: Федоров Павел Ильич
Страница: 77 из 562На стане появилась еще одна белая полотняная палатка и дощатая будка. Однако нигде там не было видно людей, словно все вымерли. Только до ночам у родника ярко пылал большой костер, вокруг которого, как призраки, бродили смутные человеческие тени.
Как-то вечером пастух Микешка, собирая в степи отбившихся кобылиц, привез новость и сразу взбулгачил всю станицу. Рассказывал он так:
– Решил я заехать к Степановым на стан. Думаю, водички холодненькой на роднике напьюсь, а заодно разузнаю, чевой-то они так долго домой не едут?.. Кажись, и пахать давно закончили, а все там торчат да еще какой-то курятник выстроили. Не доехал я шагов двести, гляжу: Митька рыжий мне навстречу бегет. Остановился, близко не подходит… Я даже сначала обомлел. Прямо черт и черт! Вся образина щетиной заросла, сам худой и злющий, как борзой пес. Глаза полоумные и провалились, как у мертвяка. За плечами ружьишко. Косится на меня, как на чумового, и спрашивает: «Тебе чево тут нужно?» – «Да, – говорю, – водицы холодной хотел попить, жарко…» – «Туда ходить нельзя». – «Это почему же?» – спрашиваю. «Говорю, нельзя, и шабаш… И ты лучше поменее спрашивай, угоняй своих кобыл к чертовой матери да больше сюда не показывайся, коли тебе жисть не надоела…» За такие речи я было размахнулся, хотел его кнутом опоясать, а он орет: «Уезжай, дурак, тебе же добра желаю, да никому не болтай, ради истинного бога. У нас тут Ивашка холерой захворал и с ума спятил… Не видишь, что ли, будку сколотили, лежит там, вожжами привязанный».
Как-то вечером пастух Микешка, собирая в степи отбившихся кобылиц, привез новость и сразу взбулгачил всю станицу. Рассказывал он так:
– Решил я заехать к Степановым на стан. Думаю, водички холодненькой на роднике напьюсь, а заодно разузнаю, чевой-то они так долго домой не едут?.. Кажись, и пахать давно закончили, а все там торчат да еще какой-то курятник выстроили. Не доехал я шагов двести, гляжу: Митька рыжий мне навстречу бегет. Остановился, близко не подходит… Я даже сначала обомлел. Прямо черт и черт! Вся образина щетиной заросла, сам худой и злющий, как борзой пес. Глаза полоумные и провалились, как у мертвяка. За плечами ружьишко. Косится на меня, как на чумового, и спрашивает: «Тебе чево тут нужно?» – «Да, – говорю, – водицы холодной хотел попить, жарко…» – «Туда ходить нельзя». – «Это почему же?» – спрашиваю. «Говорю, нельзя, и шабаш… И ты лучше поменее спрашивай, угоняй своих кобыл к чертовой матери да больше сюда не показывайся, коли тебе жисть не надоела…» За такие речи я было размахнулся, хотел его кнутом опоясать, а он орет: «Уезжай, дурак, тебе же добра желаю, да никому не болтай, ради истинного бога. У нас тут Ивашка холерой захворал и с ума спятил… Не видишь, что ли, будку сколотили, лежит там, вожжами привязанный».