Синий шихан   ::   Федоров Павел Ильич

Вникая в суть услышанных им слов, которые с завыванием произносила то и дело сморкавшаяся Фроська, Гордей Севастьянович сначала растерянно моргал выпученными глазами, несколько раз внушительно крякнул, но как только услышал скорбную просьбу о разводе, ощетинил всклокоченные усы и раскатисто захохотал.

– Дуу-ррыы! Дурех-и-и-и! – приговаривал он. – Бабы дуры! Бабы дуры! Бабы бешеный народ, как услышат какую сплетню, и стоят, разинув рот! Подметной бумажке поверили, шалопутные, а? Вот свистульки, господи прости!

– Не подметная! А взаправдышная! И подпись твоя, супостат! – кричала надрывно Митревна. – Подойди полюбуйся на свои букашки! Расписался, словно муравьев на бумагу напустил. И кондибобер твой с закорючками! Что, съел?

Гордей Севастьянович, шагнув к дочери, выхватил бумагу и, взглянув на подпись, обалдел… Там стояла его собственная роспись с кондибобером и одному ему присущими завитушками вкривь и вкось…

Какой ход приняла дальнейшая домашняя битва, свидетельствовали вспухший нос, синие очки и примочка.

Все это подсунул ему на подпись Важенин, а Турков подмахнул, как обычно, не читая. И оскандалился на всю станицу. Виновных он так и не отыскал, зато сам читал теперь до семи потов все казенные бумаги, да еще и казаков заставлял перечитывать вслух по нескольку раз, и если кто-нибудь ему замечал, что бумага читана вчера, хрипло орал:

– Молчать!

При этом его седоватые усы, краса и гордость атамана, шевелились, как два песьих хвостика, и, в зависимости от настроения, то поднимались вверх, то опускались вниз.