Скобелев   ::   Васильев Борис Львович

 — Знал ли он, кто такой купец Громов на самом деле? Мог и не знать, потому что сердар больше умен, нежели хитер,и рисковать попусту не станет…»

Он не торопился начинать разговор, прекрасно представляя себе, как действует многозначительное генеральское молчание на душу человека, вынужденного что-то скрывать. Прихлебывал чай из тяжелого серебряного подстаканника, не отрывая взгляда от бегающих глаз старика. А спросил негромко и спокойно, как при дружеской беседе:

— Где Громов?

Старик залопотал что-то на своем языке.

— На этом языке меня называют Гез-каглы. Так что будет лучше, если ты станешь объясняться со мною без переводчика. В последний раз спрашиваю: где купец Громов?

— Не знаю. Клянусь Аллахом.

На сей раз старик ответил по-русски, и Скобелеву показалось, что в голосе его прозвучала если не искренность, то по меньшей мере искренняя озабоченность.

— А где Тыкма-сердар?

— Я не смею этого знать! Сердар велик, я — убог: разве базарная грязь знает, как сверкает снег на вершинах гор?

— Со мною нельзя шутить, старик, и Громов предупреждал тебя об этом. Вспомни, как я рассердился, когда украли верблюдов. От моего гнева исчезают селения, а пашни превращаются в пустыню.

— Я всего лишь жалкий старик. Разве осмелюсь я шутить с великим Гез-каглы?

— Мне не нравится твоя память.

— Да, да, она слабеет, слабеет…

— Ты свел Громова с джигитами сердара в полночь на базарной площади. Что будет с Тыкма-сердаром, если об их свидании узнает Коджар-Топас-хан?

Старик бросил на Скобелева взгляд.