Смех за левым плечом   ::   Солоухин Владимир Алексеевич

Дед водит огромной лупой по страницам Библии,а мы в другой комнате, не мешая ему, – с Катюшей. Вернее сказать, Катюша с книгами, а я возле нее, вокруг нее, вроде котенка. Для себя ли читала она все время стихи вслух или с учетом того, что и белоголовый мальчонка находится возле, но спохватились, когда я вдруг, не умея еще читать и не зная еще ни одной буквы, начал декламировать наизусть целые страницы из «Демона», и «Тамару», и «По небу полуночи ангел летел», и «Русалку», и «Парус». Очень может быть, что, декламируя (и не выговаривая еще все слова), я не понимал смысла заученного наизусть с голоса Катюши, но помню, что было небо в черных и рваных тучах, и огромная, очень яркая луна среди этих туч.

Праздность и праздничность, – сказал я. И правда, в праздники оживал наш верх, раздвигался, вернее сказать, раскладывался желтый лаковый стол. Раскладывался и накрывался белой скатертью. Снизу (где уже с вечера топилась печь и готовилась разная еда, начиная со студня, с заливной рыбы, с запеченной в тесте бараньей ноги, с шинкованной капусты и кончая домашним печеньем, пирогами и плюшками) принимались таскать тарелки и блюда. Расстанавливались по белой скатерти рюмочки и графинчики. На лимонной корочке, на вишне, на рябине, на зверобое отцом приготовленные настойки. Бочонок медовой браги («кумушки») уже отбулькал, отбродил на печке три дня и теперь надежно остужен в сенях.