Собор Парижской Богоматери   ::   Гюго Виктор

– Черт возьми этого горбатого циклопа! – проворчал сквозь зубы Гренгуар и хотел приподняться, но он был так оглушен падением и так сильно ушибся, что это ему не удалось. Впрочем, руками он владел свободно; зажав нос, он покорился своей участи.

«Парижская грязь, – размышлял он (ибо был твердо уверен, что этой канаве суждено послужить ему ложем, – А коль на ложе сна не спится, нам остается размышлять!) – парижская грязь как-то особенно зловонна. Она, повидимому, содержит в себе очень много летучей и азотистой соли – так по крайней мере полагает Никола Фламель и герметики…»

Слово «герметики» вдруг навело его на мысль об архидьяконе Клоде Фролло. Он вспомнил происшедшую на его глазах сцену насилия; вспомнил, что цыганка отбивалась от двух мужчин, что у Квазимодо был сообщник, и суровый, надменный образ архидьякона смутно промелькнул в его памяти.

«Вот было бы странно!» – подумал он и, взяв все это за основание, принялся возводить причудливое здание гипотез – сей карточный домик философов.

– Так и есть! Я замерзаю! – воскликнул он, снова возвращаясь к действительности.

И правда, положение поэта становилось невыносимым. Каждая частица воды отнимала частицу тепла У его тела, и температура его мало-помалу пренеприятным образом стала уравниваться с температурой.

А тут еще на Гренгуара обрушилась новая беда.